Курт Воннегут - Судьбы хуже смерти (Биографический коллаж)

Он был зол, насмешлив и привержен правде - на этом у него все и держалось.

Последние годы своей недолгой и ужасающе незабавной по обстоятельствам жизни Эбби посвятил тому, что старался как-то защитить природу, над которой глумились в долине реки Делавэр. Семье после его смерти не осталось ни гроша. У него были неприятности с правосудием, в частности, пришлось уклоняться от разбирательства по обвинению в торговле наркотиками. Но самое страшное его преступление заключалось в том, что он нарушил закон, нигде в такой формулировке не записанный: "Запрещается проявлять неуважение к чудовищным по кретинизму затеям вашего правительства, пока эти затеи не привели к последствиям абсолютно непростительным, диким по своему характеру и непоправимым".

Некоторым образом соотносится с дарованным нам правом мирно собираться и обращаться к правительству, требуя исправления недостатков, верно? (Кто-нибудь из обладающих властью, если глуповат или уж напрочь коррумпирован, выразился бы откровеннее: "Если за меня телевидение, хотел бы я видеть, кто против меня".)

Не убежден, что клоунада Эбби Хоффмана хоть на долю секунды сократила продолжительность войны во Вьетнаме; не убежден, что ее способны были сократить чьи угодно протесты - протесты противника не в счет. На встрече писателей в Стокгольме (тот самый конгресс ПЕН-клуба), происходившей, когда до конца этой войны оставался примерно год, я сказал, что против войны почти все американские деятели искусств, чья позиция стала чем-то вроде лазерного луча, дающего почувствовать силу морального возмущения. Только действие этого луча, уточнил я, примерно столь же впечатляет, как если бы кому-то в голову угодил кусок пирога с банановой начинкой - три фута толщиной, который уронили со стремянки: высота стремянки четыре фута.

Моя жена Джил (Ксантиппа, иначе говоря) провела во Вьетнаме, где шла война, целый год. Было это задолго до нашего с ней знакомства; снимала она там не столько саму войну, сколько вьетнамцев, обычных людей. Прекрасные, добрые ее снимки были отобраны для книги "Лицо Южного Вьетнама", а текст написал Дин Брелис (он там был в качестве корреспондента Си-би-эс.) На свой пятидесятый день рождения Джил получила от Брелиса письмо.

"Поздравляю Вас от души, Джил.

Вспоминается, как почти двадцать пять лет назад мы были во Вьетнаме. Вы там на себе не зацикливались. Хотя никто бы не осудил Вас за это, еще бы, красивая женщина, а кругом десятки тысяч мужчин - естественно, что она себя ощущает королевой. Но Вы держались по-другому. Вы смотрели в глазок камеры и сумели разглядеть многое, чего не заметили другие. Вы обходились без пистолета, хотя у многих журналистов оружие было. Вы стремились рассказать, сколько горя перетерпели из-за войны вьетнамцы, особенно дети. И Вы сумели почувствовать, какой кошмар означала эта война для Вьетнама. Часто без слез про это думать было невозможно, однако Вы ни на миг не поступились правдой. За каждым вьетнамским снимком - Ваше сердце. Ваш ясный ум. И каждая сделанная Вами фотография вопрошает: за что? Одного этого вопроса, который возникнет перед всяким, знающим Ваши снимки, достаточно, чтобы началось постижение истины.

Когда мы там с Вами были, Джил, Вьетнам был страной несчастья и жестокости. Горели города, жизнь покинула деревни, рисовые поля никто не обрабатывал, - помню, как Вас выводило из себя это запустение, как Вы горевали, видя трупы детей, валяющиеся по обочинам. Вы просто захлебывались от гнева, но шли к монахиням, к сестрам и вместе с ними пытались хоть что-то поправить, хоть на минуту возродить надежду, когда никакой надежды не оставалось, и даровать людям хоть капельку тепла. А вьетконговцы следили за Вами из зарослей, но Вас с монахинями они не трогали. Знали, Вы просто пытаетесь помочь людям, обезумевшим от страдания. Недавно я побывал в городе Хо Ши Мин, известном Вам под названием Сайгон, и бывший вьетконговец показал мне имевшийся у них список белолицых, которых не следует трогать. Ваше имя значится в этом списке.

Во Вьетнаме Вы поступали так, как всем бы следовало поступать, если мир был бы лучше. Надеюсь, такой мир для Вас стал чуть ближе, когда начинается Ваш путь к столетию. Есть старая вьетнамская поговорка: жить по-настоящему начинаешь" с пятидесяти лет.

Ваш старый товарищ Дин Брелис".

Стало быть, Ксантиппа (миссис Воннегут) - тоже в перечне святых.

А еще в этом перечне доктор Роберт Маслански, лечащий всех, кто страдает наркоманией, - он делает это в больнице Бельвю в Нью-Йорке, а также в тюрьмах. (Мы с ним иногда предпринимаем совместные прогулки, и бездомные его приветствуют, обращаясь по имени.) В этом перечне - Трис Коффин и его жена Маргарет, издающие еженедельник на четырех полосах, который они назвали "Вашингтон спектейтор". (С месяц назад я сообщил Трису и Маргарет, что считаю их святыми. Они сказали: мы люди уже немолодые, нам трудно протестовать особенно энергично.)