Джон Бирман: Праведник. История о Рауле Валленберге, пропавшем герое Холокоста

В случае с Валленбергом сходную, хотя, может быть, и не столь заметную роль сыграла моя книга «Праведник» и телевизионный документальный фильм, снятый мной на Би-би-си. В 1979-1980 годах, когда я искал необходимые для книги материалы и снимал фильм, имя Валленберга еще оставалось, по крайней мере для широкой публики, за пределами его родины практически неизвестным. Я и сам ничего о Валленберге не знал, пока, работая летом 1979 года корреспондентом Би-би-си в Израиле, не наткнулся на заинтриговавшую меня заметку о нем в газете «Джерузалем пост».

Показ фильма в 1980 году в нескольких англоязычных странах и публикация книги в Великобритании и США в следующем году немало способствовали тому, что подвиг Валленберга во время Холокоста и его исчезновение в советской системе тюрем стали известными всему миру.

Демонстрация документального фильма о Валленберге в Конгрессе США, состоявшаяся весной 1981 года, как я думаю, в немалой мере способствовала присвоению ему подавляющим большинством голосов палаты представителей и сената звания почетного гражданина Соединенных Штатов Америки — таким образом, Валленберг стал вторым после сэра Уинстона Черчилля иностранцем, который был удостоен подобной чести. Подписание новоизбранным президентом Рональдом Рейганом на церемонии в Белом доме принятой Конгрессом резолюции преследовало не только символическую цель. Люди, продвигавшие этот билль, надеялись, что решение Конгресса будет способствовать более энергичным усилиям дипломатии США, направленным на то, чтобы заставить Кремль раскрыть истинную судьбу Валленберга. Они не только хотели знать, как, когда и почему он погиб в советском плену, но и попробовать выяснить, не жив ли он еще, и в таком случае обеспечить его освобождение.

Многочисленные свидетельства заставляли многих, включая меня, верить в возможность того, что даже через тридцать пять лет после ареста Валленберг все еще мог оставаться в живых и что даже в атмосфере интенсивной «холодной войны» начала 1980-х его, пусть даже пребывавшего в самом бедственном состоянии, все еще можно было спасти. В этом случае он мог бы провести на свободе среди друзей и родственников хотя бы последние годы жизни.

Сейчас, спустя еще пятнадцать лет, эта вера почти утрачена. В конце концов, даже если бы Валленберг выжил, ему было бы теперь восемьдесят три года, а ведь средняя продолжительность жизни мужчины на Западе на десять лет меньше, причем в условиях намного более благоприятных. Кроме того, крушение советского коммунизма, освобождение узников из лагерей и признание русскими преступлений намного более страшных, чем неправомерное заключение одного, пусть даже самого благородного, человека, также не дало никакого ключа к его местонахождению.

И тем не менее горстка доживших до настоящего времени родственников Валленберга, его старые друзья, коллеги и молодые почитатели не только верят, но и громко заявляют о своей убежденности в том, что он выжил и до сих пор живет, возможно под навязанным ему чужим именем, где-нибудь на огромных пространствах посткоммунистической России. Мне кажется, что, даже не разделяя подобную веру, ее следует уважать. И непрекращающиеся усилия немногих неутомимых и истинно верящих в это людей, желающих, наперекор всему, выяснить, что же случилось с этим замечательным человеком в советском плену, заслуживают, как мне представляется, всяческой поддержки и поощрения. Ибо до сих пор, как это ни печально, не найдено ни одного убедительно документированного доказательства, подтверждающего официальную российскую версию о том, что Валленберг, как это ни прискорбно, умер в тюрьме в мрачные сталинские времена. В то же время накопленный за долгие годы обширный массив косвенных доказательств свидетельствует, что Валленберг, возможно, еще оставался жив где-то в ГУЛАГе до конца 1970-х годов или даже позже.

По причинам, которые до сих пор остаются неясными, все документы, касающиеся дела Валленберга, уничтожены, а всё, что обнаруживается в разрозненных, скудных и нередко плохо организованных архивах Кремля, открытых для исследователей с началом процесса либерализации, — это разбросанные по ним чудовищные намеки и двусмысленного характера сведения.

Возможно, где-нибудь в пыльном углу архива исследователя до сих пор дожидается документ, окончательно раскрывающий, когда, где, по чьему приказу и как Рауль Валленберг, спаситель столь многих, встретил свою собственную смерть. Пока же судьба этого человека остается одной из наиболее горьких и тревожных тайн «холодной войны», в то время как свершения его во времена Холокоста — примером одного из самых бескорыстных и гуманных подвигов в истории человечества.