Олег Пеньковский - Записки из тайника

Праздновали юбилей Варенцова на его загородной даче. Гостей собралось много, включая и маршала Малиновского. Всю мою семью, в том числе и мать, пригласили на торжество задолго до торжественной даты. Екатерина Карповна, супруга Варенцова, попросила меня быть распорядителем на торжестве (тамадой).

На его день рождения были приглашены также актеры, певцы и музыканты.

Вечером 16 сентября на дачу к Варенцовым стали съезжаться гости: маршал Малиновский с супругой, Чураев, правая рука Хрущева в Бюро Центрального Комитета по РСФСР, генерал-лейтенант Рябчиков, генерал-майор Семенов и многие другие. Все военные были в гражданских костюмах, за исключением Малиновского, который приехал в маршальской форме. Кое-кто из приглашенных приехать не смог — были заняты по службе, а некоторые находились в командировках. Среди гостей на праздновании шестидесятилетия Варенцова самыми важными персонами были Малиновский и Чураев. Они оба приехали на «Чайках».

Малиновский подарил Варенцову огромную, трехлитровую бутылку шампанского, а Чураев — большого, вырезанного из дерева орла. Среди подарков Сергею Сергеевичу была даже черная собака. Однако самыми лучшими и оригинальными оказались подарки от меня и членов моей семьи. Все, что мы подарили Варенцову, я привез из Лондона. Юбиляр не скрывал своего восхищения и несколько раз громко повторил: «Ну, дорогой, на сей раз ты превзошел самого себя!»

Пока накрывали на стол, гости общались между собой в саду. Те, кто не был знаком с Малиновским, по очереди представлялись министру обороны — военные называли свои звания, а гражданские — место работы. Я же представился Малиновскому как «полковник Пеньковский», а Варенцов при этом уточнил: «Человек Серова». Тот покивал и спросил, не родственник ли я генерал-лейтенанта Пеньковского, с которым он служил на Дальнем Востоке. На что я ответил: «Да, родственник, но очень-очень дальний».

Вскоре Екатерина Карповна пригласила гостей к столу. Когда все расселись по местам, я, воспользовавшись обязанностями тамады, открыл подаренную мною бутылку французского коньяка и сказал, что это коньяк шестидесятилетней выдержки и что куплен он мною специально, чтобы отметить «шестидесятилетие нашего дорогого Сергея Сергеевича». Услышав, что коньяку шестьдесят лет, гости наперебой стали спрашивать, как мне его удалось достать. Мой ответ вызвал у всех одну и ту же реакцию: «Тогда все понятно». А один из присутствующих пошутил: «Надеюсь, что нас никто не обвинит в преклонении перед Западом? Ведь мы же будем пить французский коньяк, купленный в Лондоне».

Как только я разлил коньяк (всем налил по полрюмки и только Малиновскому, Варенцову и Чура-еву — по полной), взоры всех сидевших за столом устремились к Малиновскому, который уже встал, чтобы произнести тост. Министр обороны сказал в адрес юбиляра несколько приветственных слов, все по очереди чокнулись рюмками с Сергеем Сергеевичем, а те, кто сидел рядом с ним, поцеловали его. После того как возбужденные голоса гостей стихли, Малиновский принялся нахваливать коньяк. Он назвал его «непревзойденным напитком с богатейшим букетом». Второй тост был произнесен самим Баренцевым, который поблагодарил гостей за то, что они пришли его поздравить.

После хозяина дома встал я. В своей поздравительной речи я основной упор сделал на ордене Ленина, которым наградили виновника торжества (у меня сложилось впечатление, что о награждении Сергея Сергеевича все забыли, поскольку до сих пор еще никто об ордене не обмолвился). Мое упоминание о высокой государственной награде вызвало гром аплодисментов.

Французского коньяка хватило на три неполных рюмки для каждого. Малиновский пил маленькими глотками — было видно, что, смакуя букет, он получал от коньяка истинное наслаждение. Когда бутылка опустела, Малиновский попросил открыть шампанское, которое он подарил. Разлив шампанское, я торжественно произнес: «А теперь нам предстоит отведать шампанского нашего дорогого гостя, маршала Советского Союза товарища Малиновского». Все дружно зааплодировали и в один прием осушили свои бокалы. Во время застолья Варенцов взял в руки пустую бутылку из-под французского коньяка и сказал мне: «Олег, я сохраню ее на память. Как-никак на ее этикетке значится 1901 год, год моего рождения».

После короткого тоста, произнесенного Чураевым в честь юбиляра, гости стали пить по очереди за жену Варенцова, за супругу Малиновского, за всех присутствующих. Екатерина Карповна то и дело поднималась из-за стола и вместе с одной из горничных обносила гостей холодными закусками.