Олег Пеньковский - Записки из тайника

Когда Пеньковскому требовалось что-то передать через этот тайник, он ставил на столбе номер 35 на Кутузовском проспекте условную черную метку, оставлял спичечный коробок на Пушкинской ули- | не, 5/6, затем поочередно набирал два телефонных номера, сначала ГЗ-26-87, потом ГЗ-26-94, и, выждав определенное количество гудков, вешал трубку. Если на другом конце провода успевали ответить на звонок, Пеньковский, не произнеся ни слова, вешал трубку. Теперь те, чей телефонный номер он набирал, знали, что тайник загружен.

В целях безопасности большинство тайников, в которых Пеньковский оставлял свои записи и отснятые фотопленки, использовались всего один раз. Места для них выбирались с таким расчетом, чтобы передающему и получающему было удобно ими пользоваться. Основным условием выбора тайника являлось следующее: иностранец, оказавшийся рядом с этим местом, не должен был навлечь на себя подозрений. Среди таких мест были могила знаменитого русского поэта Сергея Есенина, похороненного на Ваганьковском кладбище, и подъезд дома на Гоголевском бульваре, рядом с которым стояла телефонная будка. На суде Пеньковский так описал местонахождение своего третьего тайника: «…Я выбрал для него подъезд дома, не помню какого, в Брюсовском переулке вблизи действующей церкви. Этот подъезд первый слева от угла. В нем целая система отопительных батарей, очень удобное место для крепления магнитных контейнеров…»

Позже, на суде, представитель прокуратуры зачитал бумаги, которые были обнаружены в тайнике письменного стола Пеньковского, якобы переданные советскому полковнику сотрудниками западной разведки. Трудно утверждать, что эти инструкции подлинные, но по ним можно судить, с какой регулярностью передавал Пеньковский свою информацию.

«…Б. Тайники. Для вас они должны стать основным способом передачи информации. Для большей эффективности этого способа нам нужно получить от вас подробное описание местонахождения тайников. Вы и в дальнейшем будете подбирать для них соответствующие места. При их выборе исходите из того, чтобы они были доступны для иностранцев. Мы считаем, что лучше всего, если вы заранее будете извещать о дне и часе закладки тайника с тем, чтобы мы могли сразу же, не ожидая от вас сигнала, забрать оставленные вами материалы. Предлагаем действовать в соответствии с нижеследующим:

1. Пользоваться тайниками не чаще одного раза в месяц.

2. Каждый отдельный тайник использовать только единожды (мы, проверив тайник, будем считать его использованным, даже если вы в нем ничего не оставили).

3. Вы заранее извещаете нас о дате и времени закладки тайника, который будет сохраняться в течение последующих трех месяцев… О том, что ваша информация нами получена, мы извещаем вас по радио…»

Обо всех изменениях в его карьере или о внезапных командировках Пеньковский должен был извещать западные разведслужбы почтовой открыткой. (Открытки с уже заготовленным текстом были ему переданы заранее.) К примеру, в одной из таких открыток, адресованной в Лондон некой мисс Р. Коок, значилось: «Прекрасно провожу время. Здесь столько всего интересного, что невозможно описать словами. До скорого». Внизу стояла подпись: «Джон». (Эта открытка фигурировала на судебном процессе Пеньковского в качестве вещественного доказательства.)

Такой текст означал, что в течение двух последующих недель Пеньковский выезжает за границу.

В обвинительной речи прокурора говорилось: «Последующие встречи Эн Чизолм и Пеньковского происходили на официальных дипломатических приемах, на которые он приглашался по роду своей работы».

«28 марта 1962 года на приеме, устроенном сотрудником британского посольства в Москве, Пеньковский передал Эн Чизолм письменный отчет и шесть роликов фотопленки с секретными материалами».

«31 марта 1962 года на приеме в британском посольстве в Москве по случаю дня рождения королевы Пеньковский получил от Эн Чизолм инструкции от западных разведслужб…»

Снабжая таким образом Запад секретными материалами, что в анналах разведок всего мира могло быть названо «величайшей утечкой секретнейшей информации», Пеньковский продолжал спокойно жить и работать, общаясь с самыми высокими чинами в Советской Армии. После его ареста руководство СССР не на шутку всполошилось — уж слишком высок оказался круг его знакомств. В течение года советская пресса всеми силами пыталась принизить значение ущерба, нанесенного им Советскому государству. В качестве подтверждения этих слов можно привести выдержку из статьи в газете «Известия» от 10 мая 1963 года, так охарактеризовавшей Пеньковского: «…Рядовой служащий, круг знакомств которого не выходил за рамки ресторанных завсегдатаев, пьянчуг и бабников…»