Эммануэль Д'Астье - Боги и люди (1943-1944)

Обращаясь к своим заметкам, я нахожу запись, послужившую основой той истории, которую я собираюсь рассказать. Запись эта гласит: "... Я решил посвятить себя делу, которое мне никто не поручал, - выторговать оружие для Сопротивления... Теперь мне совершенно ясно: этим делом не займутся ни дипломаты, очень мало в нем заинтересованные, ни военные, которые относятся к нему с недоверием. Все зависит от доброй воли и воображения только одного человека - Черчилля. Я хотел бы с ним встретиться; думается, я сумею его убедить".

Без Черчилля ничего нельзя было сделать. Английская разведка не желала считаться с массовым сопротивлением французов. Движение народных масс ее не интересовало. Уже давно все усилия английской разведки сводились к тому, чтобы сформировать специализированные, подчиняющиеся лишь ей одной подпольные группы, не подлежащие контролю сначала Лондонского, а затем и Алжирского комитетов, которые не вызывали у англичан доверия. Результатом бурных споров между де Голлем и Черчиллем большей частью являлось ограничение средств, предоставляемых английской разведкой в наше распоряжение. Таким образом, малая война между союзниками или их разведками боком выходила Сопротивлению.

Как и де Голль - но с империей за спиной, а не только с некоей символической печатью на челе - Черчилль, одинокий ревнитель британских военных усилий, подобен герою "Илиады". Встреча с обходительным и неприметным Эттли или с приветливым министром экономической войны лордом Селбурном, беседа с добросердечным послом Даффом Купером, мечтавшим, чтобы де Голль и Черчилль забыли на его груди о своих распрях, обращение к Клеманс Черчилль, которая каждое утро, проснувшись, просовывала записочки под дверь ванной, где мылся Уинстон, визит к Макмиллану, или секретарю Черчилля Мортону, или к генералу Гьюбинсу, распоряжавшемуся таинственным СОЭ{3}... Свидание со всеми этими людьми ничего не дало бы. Только авторитет Черчилля - его творческое воображение или гнев - мог опрокинуть препятствия, воздвигнутые полковниками, генералами, дипломатами и министрами или оставшиеся как результат их деятельности.

Но Черчилль был болен. Воспаление легких удерживало его в Каире. Ходили слухи, что он между жизнью и смертью и вряд ли снова возглавит руководство операциями.

Наступил январь. Дипломатические демарши французского правительства. не отличались настойчивостью. Нота, врученная Уилсону и Макмиллану представителям Америки и Англии при де Голле, - осталась без ответа. Безрезультатным оказалось и первое обсуждение вопроса в Консультативной ассамблее.

Обсуждение это, на которое я отчасти рассчитывал, оказалось удивительно тягостным. Я очень волновался. Ведь я еще не свыкся с положением министра и парламентария. Выступая в Ассамблее, я думал о товарищах, которые во Франции ожидали результатов, о союзных правительствах, которые, как мне казалось, относились к вопросу безразлично. Все это не могло не отразиться на моем выступлении: "Каково было положение во Франции в 1940 году? Всеобщее оцепенение, развалины и у власти гнусный старик, снедаемый честолюбием...

И все же во Франции, как и в Лондоне, шла своего рода битва за Францию. В этой битве мы не имели союзников. Она, естественно, велась в плане моральном, но кто тогда относился к нам благожелательно? Мы стучали то в одну дверь, то в другую, и все двери закрывались перед нами. Мы начали создавать подпольную печать, которая помогла Франции воспрянуть духом. Все вы принимали в этом участие и знаете, как это было трудно, вы знаете также, что в течение целого года никто не отзывался на наш призыв. Каков же итог?

Теперь, в 1943 году, во Франции существуют боевые соединения "франтиреров и партизан". Это ударные части, я выражаю им свое глубокое уважение. Есть местности, где сосредоточено более сорока тысяч готовых к действию людей. Все чаще саботируют рабочие, подготовляются забастовки. Созданы полувоенные формирования, в которые входит немалое число дивизий. Имеются подпольные газеты, и их читают миллионы французов.

Вы скажете, эти итоги блестящи. Увы, должен признаться, что в настоящее время во Франции вооружен, быть может, один боец из двадцати.

Итак, мы подошли к основному вопросу...

Вопрос этот может быть решен только правительством, но зависит - к сожалению - не только от французского правительства.

Война ведется на многих участках, и командующий каждого участка не сомневается в том, что именно он решает исход войны, маршал авиации считает, что выиграет войну бомбардировками Берлина; сановник из адмиралтейства полагает, что победу принесут бои на просторах Атлантики, и т. д. В результате специализированные британские части в настоящее время не могут добиться транспортных средств, необходимых для доставки оружия во Францию.