Эммануэль Д'Астье - Боги и люди (1943-1944)

Впрочем, у обоих было нечто общее: каждый из них считал себя повелителем бурь и крестоносцем. Но один вел свою войну, а другой был лишь гостем. Он был вдали от своего народа и не сумел использовать самый большой из представлявшихся ему шансов - французское Сопротивление, - чтобы пожинать плоды, которые оно могло принести; для этого были необходимы взаимное доверие и взаимная поддержка.

Оба деятеля обладали совершенно различными темпераментами: де Голль высокий, мрачный, высокомерный, склонный к аскетизму, Черчилль - маленький, круглый, шумный и жизнерадостный актер, жестокий и вместе с тем великодушный эпикуреец. Они оба консерваторы, но один из знатного рода, другой - мелкопоместный дворянин, влюбленный в традицию, из которой не умел извлечь ничего живого, один - крупный военный деятель, творивший историю, другой, провозгласив 18 июня 1940 года несравненный текст обращения к французам, застыл в напыщенной лубочной позе.

Когда я сравниваю их портреты, один представляется мне младенцем, который дрыгает ножками и с криком тянет ручки, чтобы схватить весь мир. Я вижу, как он сует сигары в руки друзей и недругов, которых хочет обезвредить или обворожить. Я вижу, как другой вскидывает брови, словно навсегда разочаровался в жалкой природе человека, и слышу, как в ответ на слова своего товарища по Сен-Сиру: "Мух не приманивают уксусом" - он произносит: "Что до меня, то я их приманиваю дерьмом..."

Однако один из них, несмотря на свои семьдесят семь лет, любит жизнь, если не людей, все еще остается незаурядной, хотя и анахронической личностью и до сих пор не выдохся, тогда как другой так и не обрел своего дыхания и надсаживает грудь историческими реминисценциями.

* * *

Черчилль вернулся из Америки. Он как бы взял реванш за свой уход с политической арены. Он снова может раздвинуть пальцы наподобие латинского V - первой буквы слова "Victoria". Но о какой победе может идти речь?

Восстановление находящейся в упадке империи, которая уже не отвечает насущным требованиям людей? Крестовый поход, чтобы остановить время, как Иисус Навив остановил солнце? Неужели он не ведает и не понимает, что миллионы людей не теряют надежды, что "для вечного величия - этой благородной традиции Британских островов", которую он, как ему мнится, воплощает, Черчилль изберет все же более скромный путь - путь мира.

Закрывая книгу мемуаров Черчилля, в которой талантливо перемешаны легенда и истина, трудно сказать лучше, чем сказал один критик, желая охарактеризовать Черчилля как человека: "У него античное, дохристианское чувство величия. Его голос звучит, как крик дикаря, как крик большой птицы, которая может летать лишь в бурю. К нему не подойдешь с обычной меркой добра и зла. Задаешься вопросом, место ли такому человеку в мире без войн или хотя бы в мире, ищущем успокоения. Стоит истории влезть в домашние туфли - и он станет анахронизмом. Выразим надежду, что у него нет будущего в наше время"{33}.

Выразим надежду. Выразим надежду, что он станет анахронизмом. Мы вовсе не требуем, чтобы история влезла в домашние туфли. Пусть только поменяет каску и меч на орало, на перо поэта, на кельму каменщика. И когда это произойдет, мы согласимся во имя прошлого воздвигнуть Уинстону Черчиллю какие угодно памятники.

Приложения

Приложение А

Факсимиле первой страницы протокола совещания, состоявшегося 27 января 1944 г. (См. иллюстрации)

Приложение Б

Карга районов подпольной борьбы во Франции (См. иллюстрации)

Приложение В

В марте месяце в своем рапорте генералу де Голлю генерал д'Астье, наш военный представитель в Лондоне, который, как предполагалось, контролировал деятельность БСРА, высказывал об этой организации следующее суждение: "БСРА было укомплектовано неспециализированными кадрами, хотя эта работа требует опыта, который накапливается весьма медленно и обходится подчас очень дорого.

Это обстоятельство определяет степень затруднений и заслуг БСРА и объясняет недочеты в его деятельности.

БСРА строилось под сенью британских разведывательных служб, от которых тесно зависело. Организация развивалась рывками, без заранее продуманного плана.

Предоставленное самому себе и долгое время недосягаемое для контроля командования, БСРА привыкло принимать решения, касающиеся его деятельности во Франции, по собственному усмотрению.

Британские разведывательные службы всячески поощряли эту тенденцию, поскольку вышеупомянутая деятельность организации оказывалась в полной зависимости от них.