Эммануэль Д'Астье - Боги и люди (1943-1944)

Операции Сопротивления (которое теперь не хотят признавать многие из устроившихся на теплых местечках людей - из тех, что тогда умирали со страху или угодничали перед врагом) приняли такой размах, что не могли остаться незамеченными ни для союзного командования, ни для самих французов. И все же полностью сломить недоверие к Сопротивлению не удалось. Некоторые при словах "народное возмущение" или "восстание" стыдливо опускали глаза. О финансовой поддержке Сопротивления ходили самые невероятные слухи. В некоторых военных кругах на основании извращенных фактов возбуждались судебные дела против бойцов Сопротивления.

Мне прошлось при поддержке генерала Кёнига крупно поспорить с Комитетом действия и с генералом де Голлем, чтобы добиться необходимых для внутренней армии денежных средств. Что касается вооружения, то цифры, которые мне сообщали - правда, никто в то время не мог их проверить, - были удовлетворительны: с 6 июня по первые числа августа семьсот пятьдесят тонн вооружения было доставлено в разные районы Франции, то есть более чем для ста тысяч человек. Но Комитет действия и союзное командование стремились не столько к тому, чтобы воодушевлять и поддерживать без оговорок действия внутренней армии, в которой даже по подсчетам Лондона сражались двести тысяч бойцов, сколько к тому, чтобы их ограничить, лишить того, что называлось "революционным духом".

Отовсюду к нам приходили сообщения о зверствах фашистов, о расстрелах политических заключенных, о том, что немцы будут уничтожать всех бойцов Сопротивления, попавших к ним в руки. Руководители Сопротивления просили нас пригрозить врагу самыми страшными репрессиями, чтобы помешать ему осуществить свои планы.

В июле нам сообщили, что расстрелы бойцов Сопротивления, как пленных, так и раненых, участились. В июне Комитет действия в Алжире после длительных дискуссий признал необходимость репрессий. Хотя Комитет в не счел возможным дать соответствующее предписание, он выразил согласие предоставить командованию Французских внутренних вооруженных сил право принимать меры, которые оно сочтет нужным. Британское и американское командование в ноте, врученной Комитету Даффом Купером, выражали свое недоумение и даже заявляли, что Французские внутренние вооруженные силы "открыто пренебрегают законами войны".

В этом вопросе союзное командование несет большую ответственность. Несмотря на статус, установленный нами для Французских внутренних вооруженных сил, союзное командование все время уклонялось от признания военного характера ФФИ и их полного соответствия нормам международного права, на чем мы так настаивали{29}.

Между тем мы получили доказательства, что ответные меры в отношении немецких пленных принесли положительные результаты. В Тарбе, в департаменте Ардеш, в Центральном массиве немецким комендатурам пришлось вступить в переговоры с представителями Сопротивления и заявить, что немецкие власти отказываются от репрессий против гражданского населения и признают за Французскими внутренними вооруженными силами статус комбатантов.

Ничто так убедительно не подтверждает правильность принятых Сопротивлением мер, как заявление, переданное 7 июня командованием ФФИ немецким военным властям: "Бойцы Сопротивления на всей территории Франции относятся к немецким пленным в соответствии с нормами международного права и гуманно обращаются с ними. Сопротивление рассчитывает на подобное же отношение ко всем пленным, принадлежащим к любым организациям Сопротивления.

В случае если французские военнопленные будут расстреливаться или подвергаться дурному обращению, а также в случае если гражданское население по вине немецких властей подвергнется репрессиям, немецкие пленные будут немедленно расстреляны..."

Мы не предполагали тогда, что после этого длительного пролога к Нюрнбергу все так быстро забудется и что де Голль, Черчилль и Эйзенхауэр своим молчанием или снисходительностью будут потворствовать не только прощению военных преступников, но и политике, ведущей теперь к их реабилитации.

* * *

Армии союзников достигли Луары и повернули в направлении Сены и Парижа. Временное правительство не спешило обратиться с призывом к восстанию в Париже и других крупных городах! Сопротивление было удивлено этим. Уже с конца июля между мной и де Голлем начался обмен письмами по этому вопросу. Я предложил генералу текст обращения, где, естественно, проводилось различие между промышленными предприятиями, которые вследствие их военного значения во что бы то ни стало надлежало вывести из строя; предприятиями, которые необходимы для поддержания нормальных условий существования населения и которые должны были продолжать работу, и коммунальными службами. В отношении первых основные указания заключались в следующем: "I. Остановить работу.