Николай Задонский - Денис Давыдов (Историческая хроника)

Д.Давыдов в самом деле бомбардировал Закревского подобными напоминаниями и добился своего. Баратынский был произведен в прапорщики, а затем, опять при содействии Д.Давыдова, получил и желаемую отставку 16 февраля 1826 года Д.Давыдов писал Закревскому: «Благодарю тебя от души за отставку Баратынского, он весел как медный грош и считает это благодеяние твое не менее первого».

Об этих дворцовых учениях рассказывает декабрист Н.И.Лорер в своих известных записках.

Стихотворение Баратынского написано за несколько дней до 14 декабря 1825 года, после того как между ним и Д.Давыдовым установилась дружеская близость. И если бы Давыдов в откровенных разговорах с Баратынским не выражал желания видеть отчизну свободной, разве мог бы клясться именно «отчизной свободной» Баратынский?

Фраза эта, несомненно, свидетельствует о характере бесед, происходивших в то время между Д.Давыдовым и Баратынским, и об их настроениях.

Этот случай записан самим Д.Давыдовым. Интересно отметить, что он не постеснялся назвать царя «змеем», а это слово довольно точно характеризует Николая, как злого и коварного человека.

Комиссионер Иванов показал, что стихи «неистового вольномыслия» он получил от Громницкого, а тот заявил, что эти стихи даны ему М.П.Бестужевым-Рюминым при свидетелях Тютчеве, Спиридове и Лесовском, которые и подтвердили его показания. Тогда следственный комитет обратился за разъяснением к Бестужеву-Рюмину, добавив, что одновременно и капитан Пыхачев показал, будто он, Бестужев-Рюмин, раздавал всем вольнодумческие стихи Пушкина и Дельвига. Следственный комитет предложил ответить на три вопроса: когда, где и от кого были получены стихи, данные Громницкому; кому давали их читать, и были ли они получены от авторов или от кого другого; состояли ли «сии сочинители» членами общества?

М.П.Бестужев-Рюмин ответил:

«Сие показание Спиридова, Тютчева и Лесовского совершенно справедливо. Пыхачев также правду говорит, что я часто читал наизусть стихи Пушкина (Дельвиговых я никаких не знаю). Но Пыхачев умалчивает, что большую часть вольнодумных сочинений Пушкина, Вяземского и Дениса Давыдова нашел у него еще прежде принятия его в общество… Списков с них никому не давал. Рукописных экземпляров вольнодумческих сочинений Пушкина и прочих столько по полкам, что это нас самих удивляло… Принадлежат ли сии сочинители обществу или нет – мне совершенно неизвестно» (дело Бестужева-Рюмина в «Восстании декабристов», т. IX. Гос. изд-во полит, литературы, 1950 г.).

Это описано в «Записках Д.В.Давыдова, в России цензурой не пропущенных», Лондон – Брюссель, 1863 г. Известно, что А.И.Герцен, напечатав этот краткий рассказ Д.Давыдова о жестокости Николая, от себя добавил: «Каков нрав был у этого человека, еще совсем молодого».

Вероятно, вспоминая именно это предупреждение Закревского, впоследствии, 6 августа 1828 года, Д.Давыдов писал ему: «Как я помню слова твои при отъезде моем в Персию, но я им тогда не хотел верить, быв исполнен пламени и восторга!»

О том, что Д. Давыдов все же этому предупреждению поверил и уезжал на Кавказ удрученный и неуверенный в том, что возвратится живым назад, он весьма осторожно намекает в письме к жене 22 января 1831 года, писанном по дороге в Польшу: «Я гораздо покойнее, нежели тогда, как ехал в Грузию, хотя разлука была для меня и (неразборчивое слово); какая-то уверенность неизъяснимая, что я скоро возвращусь и скоро увижу тебя, меня поддерживает» (ЦГВИА, фонд 194, опись 1, ед. хранения 65).

Н.Н.Муравьев, с вполне понятной недоброжелательностью отозвавшись о Д.Давыдове в своих воспоминаниях, заключает следующими словами:

«Помнили родственную связь его с Алексеем Петровичем; никто не имел причины жаловаться на него лично, и сие только служило к охранению перед ним по наружности того уважения, которое должно было иметь к начальнику. Безнравственные рассказы его имели мало действия в кругу частных начальников, руководствовавшихся правилами совершенно противными. Не скажу, однако ж, чтобы его не любили; в обхождении он был очень прост, ласков и душу имел добрую, сие также поддерживало его в мыслях и расположении каждого. Он имел добрые качества сии при всех его недостатках и не оставил по себе неприятелей и недовольных» (записки Н.Н.Муравьева-Карского, журнал «Русский архив», т. I, 1889 г.).