Геннадий Серебряков - Денис Давыдов

Привозя распоряжения князя в самые горячие места, Давыдов не упускал случая принять участие в том или ином деле. Чаще всего он был с гродненскими гусарами. Под командою Кульнева, который эскадроны в бой всегда водил самолично, гродненцы скоро стали истинной грозой для французов. Неистовым натиском они опрокидывали тяжелых наполеоновских кирасиров, яростно врубались в пехоту, лихо обходили и рушили вражеские батареи.

За время прусского похода их приятельство укрепилось и вскоре переросло в обоюдную сердечную приязнь. То, что Яков Петрович был старше Дениса на 21 год, ничуть не служило этому помехой. Кульнев держался с ним просто и душевно, как с равным себе. Их сближению, по всей вероятности, способствовало и то, что грозный гродненский гусар был наделен душой романтической и даже поэтической, сам пробовал слагать стихи, большею частью шутейные и озорные, которые читывал, впрочем, лишь ближайшим друзьям. И среди немногих — Давыдову...

Надо ли говорить, с каким нетерпением и радостным ожиданием поспешал Денис вслед за авангардом, ведомым неустрашимым и славным полковником Кульневым. С ним, он знал это наверняка, скучать не придется.

Догнать авангард Давыдову удалось лишь в городке Гамле-Карлебю, который за несколько часов перед этим Кульнев занял, как всегда, с налету, выбив оттуда шведский гарнизон.

Лучшие городские дома были по обыкновению отведены под раненых и отданы тем господам офицерам, которые наиболее привычны ко всяческим удобствам, а посему испытывают б о льшую нужду от кочевой походной жизни.

Сам же Кульнев по неприхотливости своей вновь избрал для собственного пристанища какую-то хибару на окраине с той стороны, откуда, вероятнее всего, предвиделось появление неприятеля.

В этой хибаре с черным, закопченным потолком его и разыскал Давыдов.

Кульнев в расстегнутом доломане и каком-то причудливом финском колпаке сидел у грубо сколоченного стола, подсунув длинные босые ноги к горящему камельку, и пил чай с ромом. Увидев и тотчас узнав гостя, он вскочил на радостях во весь свой огромный рост, чуть было не хватившись головою о притолоку. Стиснул в объятиях, загудел густой басовою медью:

— Это каким же ветром, Денис Васильич, друг ты мой любезный?! Вот не чаял повидать тебя в сей снежной пустыне. Здоров ли князь Багратион?

— Здоров князь, слава богу. Тебе кланяется. В Або по нынешнему времени тихо. Лишь балы гремят. Так я у него сюда и напросился, дабы под твоим началом пороху понюхать. Примешь ли, Яков Петрович?

— Как не принять-то, коли не на гулянку приехал. У меня балы тоже громкие, только другого свойству: как заведем со шведом картечную музыку, только поспевай кружиться!.. Ох уж как я рад тебе, Денис Васильич, истинно рад, — с широкою улыбкою повторял Кульнев. И тут же спохватывался: — Да, что это мы с тобою топчемся? Давай-ка к столу с дороги, как говорится, чем бог послал!.. Как раз ко времени ты приехал, дорогой Денис Васильич, — добродушно гудел он, завершая хлопоты по столу, которые любил и обычно не доверял никому. — Ныне я богат, аки Крез. Знатный шведский магазин 24 24 Военный провиантский склад. взяли: что только душа твоя пожелает... А до того, считай, 17 дней в беспрестанном продвижении да в боях. Обозы бог весть где, они за мною поспеть никак не могут. Потому и шли более на сухарях да битой конине. Лишь иногда у неприятеля кое-чем разживемся. У населения же не брали ничего. С этим у меня строго, сам знаешь... Однако марш был славный, 500 верст в эти дни одолели в лютую стужу, при полном отсутствии дорог!.. И генералу Адлеркрейцу, за коим гонялись, не единожды холку намяли. Теперь, однако же, вот-вот все должно перемениться. Шведы беспрестанно получают подкрепления. А у меня все те же четыре роты с одною пушкою...

В этот вечер они говорили о многом. У Кульнева, как скоро убедился Давыдов, за время начальствования над авангардом сложилось твердое представление, что кампания эта пока с русской стороны ведется крайне нерешительно и неумело. Буксгевден, по его мнению, постоянно совершает одну и ту же главную стратегическую ошибку: вместо того чтобы громить шведскую армию, он стремится захватить поболее территории, за что его, должно быть, хвалят в Петербурге. Но ведь территорию надобно еще и удержать. А посему русские силы дробятся на мелкие отряды и гарнизоны, связи меж ними почти нет, снабжение же продовольствием и припасами из-за худых дорог и больших расстояний становится все более и более затруднительным. Ну а шведы, наоборот, стягивают свою армию в кулак. Кое-где, особенно в прибрежных районах, им удалось взволновать финнов, которые начали наносить ощутимый вред русским армейским коммуникациям — жгут мосты, устраивают каменные завалы и засеки на дорогах, перехватывают курьеров... Ежели главнокомандующий и далее не предпримет никаких решительных мер, то ничего доброго ждать нечего.