Андрей Никитин - Дороги веков

Дождь! Это он барабанит по стеклу нудно и долго, словно бы на дворе не весна, а самая настоящая осень. Серенький слабый рассвет никак не может пробиться сквозь сетку дождя, чтобы обернуться весенним днём. В такой дождь выезжать? Но проснувшиеся мысли уже успели сделать зарядку и сейчас, опережая друг друга, пытаются расшевелить ещё не пробудившееся тело: «Дождь? А на Переславль — всегда с дождём, если хочешь, чтобы там ждала хорошая погода. Сам знаешь, не первый раз так. Дождь? Это же замечательно: он съест остатки снега, проточит на озере лёд, и в реку пойдёт плотва. Так вставай же скорей, лентяй, потому что дел невпроворот и через два часа возле академического склада тебя будет ждать машина и твои спутники. Вставай!»

Машина?

Да, всё верно — сегодня уходит машина с оборудованием для экспедиции. И чертовски здорово, что её удалось получить именно сегодня, накануне майских праздников, которые уже не смогут задержать нас в Москве.

Только вот по какой деревяшке постучать, чтобы в самый последний момент машина не сломалась?

Но машина приходит к складу ровно в десять, одновременно со слабыми проблесками синевы среди лохматых облаков.

Машину грузим на проезде Владимирова. Она пришла к десяти часам, и все четверо — Андрей, Саня, Костя и я — таскаем из подвала институтского склада экспедиционное снаряжение, полученное и упакованное в ящики накануне.

Нас четверо: двое моих сотрудников, когда-то сокурсников по университету, Вадим и Саша, так сказать, костяк экспедиции, и Константин Иванович, или попросту Костя, наш общий приятель, заведующий складом, который помогает вытаскивать из подвала и укладывать в кузов снаряжение, полученное и упакованное в ящики накануне.

Раскладушки, спальные мешки, ведра, канистры, две керосинки, ящик с нивелиром, штатив, рейки… С кряканьем вскидываем вьючные ящики. Громыхают увязанные лопаты.

Кажется, всё!

Саша укладывает в кузове вещи, подгоняет плотнее ящики. Он — квартирьер и сегодня едет один. Мы с Вадимом приедем завтра — никогда не удаётся сделать все дела до отъезда. А Саша тем временем должен всё привезти на нашу постоянную базу, выгрузить, распаковать, расставить, разложить… И наловить рыбы. Чует моё сердце, что там, на Вёксе, сверкая под ножами хозяек, уже посыпалась на мостки первая весенняя чешуя!

Костя привычным глазом досматривает — всё ли взято. Я проверяю по списку:

— А мотор-то вы, братцы, что же?

Вот-вот, чуть самое главное не забыли!

Поднатужившись, втаскиваем в кузов ящик с новым, ещё не распечатанным подвесным мотором для лодки. Этим летом я собираюсь копать в нескольких местах, а потому скрепя сердце впервые соглашаюсь на мотор: конечно, на вёслах тише и без хлопот, но не очень-то разгуляешься.

— Теперь ты кустарь-одиночка с мотором! — шутит Костя.

— Всё, начальничек! — Саша выпрямляется в кузове и отирает вспотевший лоб. — Давай говори речь, и в путь!

Подобрав полы новенького плаща, он спрыгивает на землю, затягивает завязки у брезента и поднимает задний борт.

Всё новое — новая машина, новый брезент, новый плащ на Саше, новая, ещё блестящая фабричным глянцем кирзовая сумка, которая сползает ему на живот, когда он наклоняется, новые кирзовые же сапоги. И новая экспедиция. Пока я доволен её составом. И не потому только, что два человека, с которыми мне придётся делить радости и невзгоды грядущих дней, знакомы мне ещё по университету. Нет. Дело здесь в ином.

Как известно, никто не может объять необъятное. Каменный век, эпоха первых металлов — вот «моё» время. Я не заглядываю в предшествующие тысячелетия великих оледенений, пытаясь разобраться только в последующих веках — от появления первой глиняной посуды до того, как человек научился обрабатывать железо. В здешних краях это произошло, по-видимому, в начале или в середине первого тысячелетия до нашей эры.

Дальше «эстафету», если таковая случится, должен подхватить Саша. Железный век — «его» эпоха. Он занимается загадками племён, лишь малая часть которых отмечена в первых строках русских летописей или упомянута в записках восточных купцов и путешественников. Да и как было этим людям привлечь к себе внимание спешащих за прибылью иноземцев, если жизнь их была простой и мирной, такой незамысловатой на первый взгляд?

Они распахивали свои маленькие, усыпанные валунами поля, охотились в окрестных лесах, ловили рыбу в озёрах и реках, выпасали по весне на сочных поёмных лугах небольшие стада; они понемногу обживали скудную лесную землю, расчищали её, протаптывали дороги, рубили маленькие посёлки и укреплённые городки, торговали пушниной и мёдом с заезжими купцами, редко-редко собирались в набег на соседей, если уж те начинали особенно досаждать…