Винсент Гог - Письма к брату Тео

Надеюсь вскоре прислать тебе один из экземпляров его портрета. Кроме того, я сделал у Гаше два этюда, которые на прошлой неделе подарил ему, – алоэ и ноготки, а также кипарисы; в прошлое воскресенье написал белые розы и виноградник с белой фигурой на нем.

Весьма вероятно, напишу также портрет его девятнадцатилетней дочери, с которой, по моему мнению, Ио могла бы быстро подружиться.

Буду счастлив написать здесь, на открытом воздухе, ваши портреты – твой, Ио, малыша.

В смысле будущей моей мастерской не подобрал еще ничего интересного. Мне придется, однако, снять комнату, чтобы разместить в ней полотна, которые ты не смог держать у себя и передал на хранение Танги. Их следует еще изрядно подправить. Пока что живу по принципу: «Лишь бы день до вечера», – сейчас такая дивная погода. Самочувствие тоже хорошее. Ложусь спать в 9, но встаю почти всегда в 5 утра. Надеюсь, ты понимаешь, как приятно после долгого перерыва вновь почувствовать себя самим собой. Надеюсь также, что такое состояние не окажется слишком кратковременным. Во всяком случае, сейчас, работая кистью, я чувствую себя куда уверенней, чем до отъезда в Арль. Г-н Гаше уверяет, что все идет превосходно и что он считает возобновление приступов очень маловероятным. Однако и он горько жалуется на положение во всех деревнях, куда понаехали горожане. Жизнь там сразу ужасно дорожает. Он удивляется, как это мои хозяева предоставляют мне кров и стол за такую низкую цену, и утверждает, что мне еще относительно повезло по сравнению со многими, кто приезжал сюда и кого он знавал. Если ты приедешь в Овер с Ио и малышом, вам будет лучше всего остановиться там же, где я. Здесь нас не удерживает ничто, кроме Гаше. Он, насколько я могу предполагать, всегда будет нам другом. Я чувствую, что, посещая его дом, смогу каждый раз делать не слишком плохую картину, а он намерен и дальше приглашать меня к обеду по воскресеньям и понедельникам. Но, как ни приятно работать там, завтраки и обеды с ним – тяжелое испытание для меня. Этот превосходный человек не жалеет усилий и готовит обед из четырех-пяти блюд, что страшно вредно и для меня и для него – желудок его явно не в порядке. Что говорит Гоген о последнем портрете арлезианки, сделанном по его рисунку? Думаю, ты в конце концов убедишься, что это – одна из наименее плохих моих работ. У Гаше есть одна вещь Гийомена – «Обнаженная женщина на постели»; я нахожу эту картину очень красивой. Есть у него также давний автопортрет Гийомена, черный и совсем непохожий на тот, что принадлежит нам, но весьма интересный.

Дом Гаше, как ты увидишь сам, набит, словно антикварная лавка, вещами не всегда интересными. Впрочем, несмотря ни на что, в этом есть своя хорошая сторона, так как в доме всегда можно найти подходящие вазы для цветов или вещи для натюрмортов. Я написал названные выше этюды, чтобы доказать Гаше, что мы непременно отблагодарим его за все сделанное для нас – если уж не деньгами, так картинами. Видел ли ты офорт Бракмона «Портрет графа»? Это шедевр.

Мне нужны как можно скорее цинковые белила 12 тюбиков и гераниевый лак 2 тюбика средних размеров.

Непременно скопирую еще раз все «Этюды углем» Барга – знаешь, обнаженные фигуры, – как только ты сможешь мне их прислать. Я сумею нарисовать их относительно быстро – все 60 листов, скажем, за месяц. Следовательно, ты можешь просто одолжить где-нибудь экземпляр – я его не закапаю и не перепачкаю. Если я не приналягу на пропорции и обнаженную фигуру сейчас, это плохо отзовется на мне впоследствии.

Гаше сказал также, что я доставлю ему большую радость, повторив для него мою копию с «Положения во гроб» Делакруа, которую он долго разглядывал. В дальнейшем он, вероятно, посодействует мне насчет моделей. Чувствую, что он поймет нас и начнет помогать нам без всякой задней мысли, просто из любви к искусству, делая все, что он в состоянии придумать. Возможно, он закажет нам портреты или добудет нам заказы на них. Надо ему показать, что сделано мною в этой области. В смысле продажи уже готовых вещей это пока все. Но я уверен, будет день, когда на кое-какие мои полотна найдутся охотники. Думаю, однако, что шум, поднятый в последнее время в связи с неслыханными ценами, которые дают за работы Милле, лишь ухудшил положение вещей и уменьшил наши шансы возместить за счет картин хотя бы расходы на их создание. Ей-богу, от этого у кого хочешь голова кругом пойдет.

24 июня 1890

Прибыли полотна из Сен-Реми. «Ирисы» высохли, надеюсь, они тебе понравятся. Кроме них я получил «Розы», «Хлеба», небольшой пейзаж с горами и «Кипарис со звездой». На этой неделе написал портрет девушки лет 16 в голубом на голубом фоне. Это дочка моих хозяев. Портрет я подарил ей, а для тебя сделал его повторение на полотне размером в 15*. Кроме того, написал «Хлеба» – картину шириной в метр и высотой всего в полметра, а также пандан к ней – рощу: лиловые стволы тополей и под ними усеянная цветами трава – розовые, желтые, белые и различные зеленые тона. Наконец, у меня готов вечерний ландшафт – две совершенно черные груши на фоне желтого неба, на фиолетовом заднем плане утонувший в темной зелени замок…