Сказки темного леса

— Я врач-нарколог, и советую вам употреблять морадол [20]. Перорально, по две ампулы на чашку чая.

— И чего будет? — спросил я.

— Заебись будет! — со знанием дела ответил Гоблин. — По себе знаю!

Понятно, что после этих слов мы прониклись к нему уважением. Чтобы не ударить в грязь лицом, Крейзи взялся объяснять нашему новому знакомому про галлюциногенные грибы, о которых он не так давно слышал. По его словам выходило, что такие грибы — это псилоцибиновые поганки [21], в изобилии растущие на поросших травою полях. Это отечественный аналог грибов, о которых идет речь в книгах Карлоса Кастанеды, уверенно заявил Крейзи, и мы сами сможем их отыскать! Нужно только не лениться и смотреть между кочками.

Стоит добавить, что на тот момент Крейзи еще не знал ни как выглядят эти грибы, ни где именно их нужно искать. Поэтому мы собрали превеликое множество всевозможных поганок и съели их прямо на месте, испытывая к грибам теплое чувство и самое искреннее доверие. Гоблин, наблюдая за нашими действиями, смеялся, а иногда — когда интересы игры того требовали — кричал, подзывая нас, далеко разбредшихся по полю:

— Эй! Эльфы! Но увидев, как мы набиваем поганками рты, Гоблин стал кричать уже по другому:

— Эй, грибные эльфы! — орал он. — Грибные эльфы!

Если бы он только знал, сколько немолкнущих отзвуков, какое могучее эхо породит его крик! Имя пристало, и все чаще на вопрос “Кто вы такие?” мы начали отвечать:

— Мы — Грибные Эльфы!

Так рождаются подлинные имена — их не придумывают, они приходят извне и пристают намертво. Так, что потом и ломом не отдерешь.

С первой Альтернативы прошёл всего год, но за этот год всё разительно изменилось. Вместо смрадной “Красной Шапочки” у нас был с собой лимонный “Цитрон”, а заместо остоебенивших транквилизаторов — целая кружка конопли. Мы встали двумя лагерями: мы на том же самом месте, а чуть дальше по берегу, в шалаше — Крейзины хорошие знакомые, музыканты из группы “КС”. Среди них был Крейзин друг детства Кирпич и его коллеги: клавишник Паша, гитарист Кузя и солист Джеф. Им не впервой было ночевать в этом шалаше, прошлым летом кое с кем из них здесь вышла презанятнейшая история. Вот она.

В минувшем году, обожравшись феназепама, я, Крейзи, Паша и Кирпич построили этот шалаш из сучьев, лапника и другого говна. Но жить в нем не стали, так как там роились целые полчища комарья. Вместо этого мы сгрудились у костра, прячась в едком дыму от назойливых кровососов. Причем все сидели на земле, а Паша — на единственном оказавшемся рядом пеньке. Меня это задело, и я решил Пашу убить.

С этой целью я взял топор, с которым предпочитаю в лесу не расставаться, обошёл пень сзади и изо всех сил ударил Пашу по голове. Если бы не Крейзи, который успел схватить Пашу за руку и выдернуть из-под топора, тому бы прямо на месте пришел пиздец. Но Крейзи испортил мне шутку — топор со звоном вошел в сырое дерево, а Паша не пострадал. Но я человек, когда надо, настойчивый.

В одно мгновение высвободив лезвие из пня, я замахнулся заново. Тут Паша понял, что дело нечисто, а так как своего топора у него не было, бросился бежать. Я помчался вдогонку и настиг Пашу у речного обрыва, где, уцепившись корнями за отвесный склон, росло одинокое дерево. Спасаясь, Паша спрятался за него, а чтобы удержаться, ему пришлось обхватить ствол обеими руками. Тогда я подбежал вплотную и ударил его топором по рукам. Паша заметил приближающийся лезвие и успел разжать руки, но не удержался на краю, упал с обрыва и весь намок.

Через пару часов Паша вместе с Кирпичом решили мне отомстить. Выждав, когда я притомлюсь, они схватили меня и потащили к тому же обрыву. Они волокли меня за ноги, повернувшись спинами к реке — что и навело меня на одну дельную мысль. Подождав, пока мы не окажемся на самом краю, я согнул ноги, а затем резко выпрямил их, толкая Кирпича и Пашу изо всех сил. Получилось довольно хорошо — Паша и Кирпич упали в воду, а я остался на берегу. Для Кирпича это имело следующие последствия: он решил просушить одежду. Развесив всё — штаны, футболку, обувь, даже трусы — вокруг костра, он съел платформу феназепама и ушел спать в шалаш. Выждав полчаса, Крейзи сбросил в огонь футболку Кирпича и стал его звать:

— Проснись, Кирпич! Твоя футболка горит!

Кирпич, услышав это, вышел из шатра покачиваясь, с заметным трудом. Реальность он осознавал слабо, поэтому, осмотрев всё с преувеличенной тщательностью, сам сбросил в костёр оставшиеся вещи, развернулся на месте и снова ушел спать. На следующее утро Кирпич, до волдырей искусанный комарами, на четвереньках выбрался из шатра и поделился с нами приснившимся ему кошмаром: