Виктор Буганов - Пугачев

Казаки собирают сходки, требуют отрешить от должности старшин, взять с них штраф. Стычки менаду «непослушными» и «послушными» заканчиваются взаимными арестами, ранениями. Первые собирались на Кабанкиной улице (или Толкачевой — здесь, у дома казака Толкачева, своего рода штабс-квартиры «непослушных», и происходили сходки), вторые — у войсковой канцелярии при поддержке Траубенберга. Обстановка сильно накалилась.

Четыре дня — с 9 по 12 января — продолжались переговоры враждебных сторон. Одни казаки настаивали на том, чтобы идти к генералу и подать просьбу об «отрешении» старшин. Другие говорили, что от Траубенберга нельзя ждать ничего хорошего, и предлагали «сделать самим управу», «поступить воинским отпором». Но первые настояли на своем.

Развязка наступила 13 января. Траубенберг расставил пушки (так, чтобы они могли простреливать улицы, подходившие к канцелярии), солдат и «послушных» казаков, послал донесение в Оренбург с сообщением о бунте казаков и просьбой о помощи.

Огромная толпа казаков собралась у дома Толкачева. Решили идти с образами к генералу и просить от имени всего войска, чтобы он исполнил их требования, представляя их как «высочайшее повеление».

Казаки посылали депутации к Дурново. В одной из них был М. Шигаев, впоследствии активнейший сподвижник и помощник Пугачева.

— Зачем пришли? — спросил у них капитан.

— Мы просим исполнить все по указу, — ответил Шигаев.

— Пусть войско разойдется по домам, и я, конечно, удовлетворю их желание дней через семь, а много через десять.

— Войско просит сделать им эту милость сегодня.

— Нельзя.

— Как же, батюшка, быть? Войско сомневается в этом; не можно ли вам сесть на коня и подъехать к войску подтвердить ваше обещание?

— Да, благодарствую, — усмехнулся Дурново, — может, вы меня же и уходите (убьете. — В. Б. )! Нет! Вед:, я велик у государыни-то!

Капитан отошел, а члены делегации продолжали разговаривать со старшинами — поп Михаил Васильев с атаманом Тамбовцевым, Шигаев — с Бородиным и Суетиным.

— Для чего же вы, — обращался Шигаев к своим собеседникам, — упорствуете, и стоите за свои чины, и доводите войско до крайности?

— Мы нимало за чины свои не стоим, — отвечали те с поклонами и видимым смирением, — и рады теперь же их с себя сложить. Если это угодно войску, то сочтем сие за милость и готовы заплатить 100 рублей, чтоб из беды освободиться.

— Ну, так ведь стоит вам только прийти пред войско и принести покорность, так и вся вражда минуется. А ежели вы этого не сделаете, так доведете, помилуй бог, до кровопролития. Войско теперь не отстанет от своего предприятия, приступит Сергея Дмитриевича (Дурново. — В. Б. ) просить, а он и генерал не допустят, может, оное до себя и будут палить из пушек. Народ не утерпит тогда, и вы сами знаете, выйдет дело дурное.

Старшины перепугались. Им действительно угрожала в этот момент серьезная опасность. «Непослушные» везде расставили караулы, никого не пропускали, следили за действиями противной стороны. Они задерживали «послушных», «где б только увидеть могли, всех захватывая, били и в погреба сажали» (из показаний Бородина).

Среди «непослушных» были и служащие и отставные, и взрослые и малолетки. Одни имели в руках ружья, другие — палки. Много пришло стариков, женщин, детей.

Траубенберг выслал к казакам нескольких офицеров и старшин, и те от его имени потребовали, чтобы войско разошлось по домам, послало команду в Кизляр.

— Не доводите себя до беды, расходитесь по домам! — говорили они казакам.

— Воля его (Траубенберга. — В. Б. ), — отвечали те, — ведь мы идем не со злодейством каким, а со святыми образами, для того что авось-либо они по нас и не станут стрелять, и умилосердится их сердце.

— Ежели подойдете ближе, велено будет по вас стрелять из пушек.

Но казаки не поверили этому и решили идти к генералу.

— Более пересылки (переговоров. — В. Б. ) мы иметь уже не будем, — сказал один из них, сотник Краденов, — но на начинающего бог (т. е. если генерал и его солдаты, старшины начнут в них стрелять, то бог-де их накажет).

Толпа двинулась вперед — первыми шли Краденов, Шигаев, старики с иконами, потом остальные. Боковыми улицами и по высокому берегу реки Чаган, притока Яика, продвигались вооруженные казаки из «непослушных». Шествие подошло к площади, и тут же раздались залпы из всех пушек и ружей. Более ста человек каратели убили, еще больше ранили. Но казаки, за немногим исключением, не растерялись — они атаковали врага, быстро перебили прислугу у артиллерии и обратили пушки против солдат и старшин. В азарте боя казаки вкладывали в пушки слишком большие заряды, и две из них разорвало.