Владимир Андреев - Моря и годы (Рассказы о былом)

Разместились в кирпичном трехэтажном школьном здании, из окон которого был виден берег залива и гора «Чертов стул». Столовались в воинской части, расположенной рядом со школой. К армейскому рациону, по которому с утра, в отличие от флотского, полагалась горячая пища в виде какой-нибудь, чаще всего пшенной, каши, именуемой кондером, привыкнуть так и не смогли, несмотря на все старания армейских поваров.

Два первых дня ушли на оборудование одного из классов для работы с морскими картами, помещения под склад штурманского имущества с гордым названием «Лаборатория, штурманских дел», превращение третьей классной комнаты в кают-компанию.

Для поддержания порядка в помещениях образовали институт дневальных, без освобождения их от штурманских занятий. Всякий уличенный в нерадивом отношении к обязанностям дневального штрафовался 50 копейками, деньги вносились в кают-компанейскую кассу.

В солнечную погоду занимались береговыми астрономическими наблюдениями. Произвели гидрографическую съемку и промер территории и акватории порта, затем около десяти миль наиболее изрезанной береговой черты. На доставленных для нас двух шестивесельных ялах (шестерках) в день проходили до двадцати миль. Пригодилась нам школа, пройденная в подготовительном и Высшем военно-морском училищах.

Много времени требовала обработка астрономических наблюдений и камеральная обработка материалов съемки. Даже Никанор Игнатьевич иногда уговаривал нас вечерком прогуляться…

Прибыл «Дозорный»! Завтра с утра отправимся в Онежские шхеры. Другого шхерного района у нас не было. Нас и послали на Онежское озеро, чтобы мы приобрели практику шхерного плавания, набили руку на описании фарватеров. Идя рекомендованными курсами, мы должны были искать и зарисовывать естественные створы, приметные места, все то характерное, что может обеспечить безопасное плавание при отсутствии навигационного ограждения. Работа интересная, увлекательная! Не раз вспоминались нам слова Гедримовича о том, как необходимо видеть береговую черту штурманским глазом, не пропускать ничего!

Работали только в светлое время. Ночью стояли на якоре вне рекомендованных фарватеров, чтобы не мешать движению судов. После ужина долго не расходились из кают-компании. Слушали рассказы руководителя практики Лепко о том, как ему доводилось плавать в шхерах, и Гроссмана, который в училище представлялся нам чудаковатым стариком, а в действительности оказался интереснейшим человеком, великолепным рассказчиком.

Пейзажи в шхерах очень своеобразны. Бесконечное множество маленьких, крупных, горбатых, плоских островов… Лысые, гололобые — те как будто только что вынырнули на поверхность… Иные успели прикрыть свои плеши травами и кустарником, а совсем древние ощетинились густейшим лесом, расцветились разноцветными мхами… В зеркальной воде отчетливо отражаются и гранитные скалы, и леса, и неведомо куда бегущие облака. Такая тишь, что, упади листок, травинка, услышишь.

На мостик доносится мерное дыхание работающей донки, лязг лопаты кочегара, подкидывающего уголек в прожорливую котельную топку. Слышны и возня кока с внушительных размеров медными кастрюлями, и его понукания, обращенные к рабочему по камбузу. Все на корабле стали разговаривать вполголоса, словно боясь спугнуть эту застенчивую тишину.

К Кижам подошли еще до обеда и замерли, пораженные невиданной красотой деревянного собора. Командир внял нашим просьбам: на якорь стали как можно ближе к острову. Было бы кощунством пройти мимо.

Излазили и осмотрели все, что возможно. Кто умел, тот зарисовал. Миша Соловьев, единственный из пас имевший фотоаппарат, сделал уйму снимков.

После Кижей шлишхерами, затем чистой водой. И прибыли к конечному пункту нашего маршрута — к Медвежьей Горе. В те годы это был действительно медвежий угол.

В поселке, на почте, нас ожидала телеграмма: необходимо срочно возвратиться в Ленинград, так как предстоит заграничное плавание… Известие столь же приятное, сколь и неожиданное.

В Ленинграде стало известно, что для штурманской практики, поскольку никаких дальних походов кораблей Балтийского или какого-либо другого флота не предвидится, нам придется совершить путешествие вокруг Европы на одном из транспортов Советского торгового флота.

Такое было время, таковы были возможности. Это теперь для практики курсантов построены великолепные корабли, оснащенные самыми совершенными, точнейшими и тончайшими навигационными приборами… Наш советский флот стал подлинно океанским и систематически посещает сотни иностранных портов. Ну а в начале тридцатых годов военным штурманам приходилось проходить практику плавания в дальних морях и океанах на судах гражданских.