Сергей Чилингарян - Мой сосед Владимир Путин. Разговор по душам

В студенческие годы это выглядело так. Победитель торжествующе приближался к проигравшему, становился в позу фехтовальщика, тыльной рукой указывая куда-то в дальний угол потолка — вон туда, мол, сейчас полетит твоя челюсть, а наказующей рукой делая красивый выпад. Иные перед тем пальцы бриолином натирали. Ну, это эстеты — чтобы с особым блеском и чмяканьем. (Интим мужского наказания ничто не могло нарушить, на курсе учились одни ребята.) Обхватывали подбородок и… а всегда горстка зрителей собиралась…и — щелк! Лицо обижаемого обидно вздрагивало, веки хлопали, губы чмякали, зубы клацали. Вот это был эффект! Бывали аплодисменты. А ты — бороденку… Слабовато, уверяю тебя. Пока ее сбреешь, пока пальцы разомнешь, публика и разойдется.

Уж не обиделся ли ты за саечку? А не надо было самому начинать. И пусть ты вообще не говорил, кому именно, зато я за базар отвечаю: я — адресно, напугавшему — от струхнувшего до агрессии. Саечка с перепугу. А ты как хотел, чтобы я смолчал, видя, как приноравливаешься с ножничками к целому классу, который презираешь из-за его интеллектуального превосходства над тобой? Нет уж, я сам носил бородку 25 лет, с небольшими перерывами.

Но как сказал слесарь-интеллигент Полесов Виктор Михайлович, «Усы, Елена Станиславовна, даром не сбривают», что в переводе на наш базар означает: бритье бородок даже в сослагательном наклонении даром тебе не пройдет. Ты задел меня в прямом смысле за живое. Знаем, какой ты брадобрей… Одно неосторожное движение — и клиент на нарах, минимум на 15 суток. Вот и вынудил меня на упреждающий выпад — тактика грамотной войны.

С ношением бороды, впрочем, есть еще нюанс, не все так просто с ношением бороды, Володь Владимирыч. Поэтому ты сам, наверное, и не рискуешь… Объясню. Ведь история переменчива, в ней чего только не бывает. Одно время в России, например, говорили: «Бритая, как у лакея, физиономия». Может, потому и наскакиваешь на бороденки, что как слуга народа генной памятью чуешь: их обладатели для тебя — умственные барины.

Нюансов, одним словом, — масса. А ты взял да легкомысленно брякнул: «бороденки сбрить». И мне пришлось вывалить все, что знаю о них. В другой раз думай, — все-таки пока на должности. И не такой уже у тебя кредит, чтобы словами брякать. Если что, не отбрыкнешься… словами-то… Словами я могу отбрыкнуться, а ты — нет.

Своим утверждением, что не совершал на политическом поприще ошибок, ты, Путин, вызвал во мне невыносимую легкость жанра с небывалым накалом вдохновения. (Кстати, вновь Пушкин: «Вдохновение есть расположение души к живейшему принятию впечатлений и соображению понятий, следственно и объяснению оных».) А ты противоречишь Пушкину — ты показал, что соображением понятий до настоящего политика так и не дорос, оставшись где-то на уровнях разведчика и сапера. То есть не пойман, не во вражеской тюрьме и не подорван — жив. Следственно — безошибочен. И если ты имеешь что-то против оного своего же показания, то пиши объяснение.

Хотя нет, в одной ошибке ты таки признался. Сколько за тобой слежу — только раз поймал. Ты вспомнил, что когда-то в Финляндии нарушил правила дорожной езды. Не вру?.. А вот заплатил штраф, не заплатил — того уж не знаю, это из череды секретов твоей жизни.

В Англии был случай, когда по горячке выехавший на красный свет инспектор все же осадил, дал задний ход и сам себе выписал штраф. А ты, часом, не поехал ли разыскивать финского инспектора, дабы щегольнуть перед ним легендарной российской честностью?

«Никто не должен быть забыт и обойден нашим вниманием», — эта очередная отеческая мысль мелькала на ТВ как реклама твоего ответствования народу на тему «Кому на Руси жить хреново?». Ее только и подавали, сочтя наиболее сущим из позднего Путина. А что, красивые слова. Наверное, перевод с итальянского, а их автор — Берлускони, с которым ты по гроб задружился. Но Италия — приличная страна, я там был: незыблемые культурно-человеческие традиции, Берлускони тут не смог напоганить, в отличие от Ельцина и от тебя.

Разговорился я там со случайным человеком, подсев к нему на скамейку, о том о сем на кое-каком английском. Совсем не так, как я только что с тобой разговорился… Его пенсия в 12 раз больше моей, и Берлускони тут, сам понимаешь, ни при чем. Но все равно получается, что и против Берлускони ты оголеннее на порядок… А что может быть эмоциональнее цифр?

«Как много жизни, полной пыла, страстей и мысли, глядит на нас со статистических таблиц!» — Ильф-Петров, глава «Среди океана стульев».