Александр Филюшкин - Князь Курбский

Личность человека отражается в принадлежащих ему вещах. Собственно, благодаря этому и существуют мемориальные музеи, музеи-квартиры: людям интересно знать, как жил, что носил, на чем ел или спал их герой. Иной раз предметы могут сказать об историческом персонаже куда больше, чем десятки ученых монографий. Вспомним хранящуюся в петербургской Кунсткамере коллекцию зубов, вырванных у безропотных придворных изнемогающим от медицинского любопытства «высочайшим стоматологом» Петром Великим. Или – знаменитую «тетрадь Емельяна Пугачева» из Российского государственного архива древних актов. Самозванец не умел писать, но, поскольку выдавал себя за царя Петра III, не смел в этом признаться – император не может быть неграмотным! И поэтому он демонстративно, краснея от натуги, выводил крючочки, крестики, линии наподобие детских прописей. По войску прокатывался почтительный слух – шуметь нельзя, государь пишет! Только разобрать нельзя что – поскольку, говорят, обожаемый монарх составляет свои записи исключительно на латыни...

Но, чем дальше вглубь веков, тем меньше шансов у нас обнаружить вещь, точно принадлежавшую интересующему нас человеку. Именно так печально обстоит дело с предметами, хранящими память о князе Андрее Михайловиче Курбском. В его русских имениях не осталось ни одного мемориального места, да и сам перечень этих имений воссоздается не без затруднений. Могила Курбского на Волыни утрачена. Нет подлинников его знаменитых посланий царю Ивану Грозному. Все они дошли только в поздних списках XVII – XVIII веков. Не существует ни одного прижизненного портрета нашего героя. Не сохранилось никаких предметов, принадлежавших князю. Автор этих строк слышал красивую легенду, будто бы в Эрмитаже хранится некий «кинжал Курбского», привезенный в Россию его сыном в годы Смуты. Однако при обращении в знаменитый музей был получен ответ, что такого экспоната не обнаружено.

Лишь пожелтевшие листки многочисленных судебных дел, оставшиеся от бурных земельных, наследственных и уголовных тяжб волынских аристократов второй половины XVI века, хранят память о делах, по которым Курбский в литовской эмиграции проходил в качестве истца, свидетеля или ответчика. Да на большой звоннице Спасо-Преображенского монастыря в Ярославле висит колокол, отлитый псковскими мастерами в 1554 году. По легенде, его заказчиком был князь Андрей.

И это все, что осталось от нашего героя?

Нет. Через века звучит голос Курбского и, несмотря на разделяющие нас столетия, отнюдь не становится слабее. Сборники с сочинениями князя проникли на Русь из Речи Посполитой в XVII веке. Вплоть до первой четверти XIX века эти произведения ходили в рукописных списках, которые можно было встретить в библиотеках многих мыслящих людей России того времени: императрицы Екатерины II, князей В. В. и Д. М. Голицыных, Г. А. Потемкина, поэта М. М. Хераскова, историков А. И. Лызлова, Ф. П. Поликарпова, В. Н. Татищева, М. М. Щербатова, Н. А. Карамзина и др. [1]

Сочинения Курбского впервые опубликовал в 1833 году Н. Г. Устрялов [2], и с тех пор они были изданы несколько десятков раз в России, Англии, Германии, Франции, Чехии, Дании и других странах [3]. Для многих людей князь – единственный персонаж русской истории XVI века, кроме Ивана Грозного, о котором они хоть что-то знают. По состоянию на февраль 2008 года в Рунете было более 16 тысяч страниц на 3500 сайтах, упоминающих Курбского (для сравнения: в декабре 2006 года таких страниц было 10 840) [4]. Далеко не все современные деятели, в том числе и куда более плодовитые, могут похвастаться такой популярностью – причем только нарастающей на протяжении четырех столетий, прошедших с момента его смерти.

Между тем в этой двойственности – ничтожное количество материальных следов Курбского и обилие виртуальных – проявляется главная черта исторической судьбы князя. Его реальный жизненный путь был не совсем похож на тот образ, который придумали потомки. Поэтому наша задача – помочь вспомнить подлинного Курбского, найти его среди мифов и легенд, которыми его биография обросла за эти 400 лет.

Надеемся, что история князя Андрея и эпохи, в которую он жил, откроется для читателя многими неожиданными и интересными сторонами. Тем более что панорама нашего повествования самая обширная: от Волги до Карпат, от Балтики до Крыма. На страницах этой книги будут жить и умирать короли и ханы, посланники римского папы и последние крестоносцы. Есть люди, в биографии которых фокусируется эпоха. К их числу принадлежит и князь Курбский. Через перипетии его судьбы на нас глядит великий и ужасный русский XVI век...