Григорий Дольников - Летит стальная эскадрилья

- Бабий, займи боевой порядок. Так одним снарядом по обоим шибанут!.. приказал я.

Ведомый неохотно отошел вправо.

На посадку я завел группу к аэродрому так, чтобы молодые пилоты сориентировались не спеша - видимость несколько ухудшилась. Первым после роспуска должен был садиться Показ, но следовавший за ним Синюта перед третьим разворотом Показа из виду выпустил. Я запросил по радио о его месте - летчик не отвечал.

Что-то сразу подсказало: аэродром Показ потерял. Приказав всем садиться, я начал набирать высоту над летным полем, запрашивая Показа по радио. Вскоре он отозвался.

- Ты где? - спокойно спросил я.

- Не знаю, - прозвучало в ответ.

- Набери высоту 2000 метров, встань в круг и передавай мне, что видишь под собой, - приказал я.

- Аэродрома не вижу!

- Ну а что видишь? - Я старался сориентировать его на местности.

- Вижу дорогу, по которой большое движение машин...

Попробуй найти по такой информации иголку в стоге сена! И только когда Показ передал более характерный ориентир, я понял, что он крутится в десяти километрах от аэродрома, где я его тотчас нашел и привел на посадку.

При рулежке в конце полосы я заметил поломанную "Кобру", возле которой уже собрались техники. Оказалось, вывел самолет из строя Бабий. Выполняя посадку на большой скорости, со сносом, он умудрился еще "скозлить", и, конечно же, столь грубого приземления передняя стойка шасси не выдержала. Не много ли происшествий для одного тренировочного вылета?

Наг разборе полетов ни Показ, ни Бабий свои ошибки объяснить не смогли. Для летчика же это важно. Ясным становилось одно: придется долго и терпеливо учить их сначала на земле, затем уже в воздухе, прежде чем отправить на боевое задание.

Надо сказать, Иван Бабий боевым летчиком так и не стал - его отправили в тыл. Показ продолжал летать, но со многими незадачливыми причудами...

Зато успешно осваивали программу подготовки к боевым действиям остальные молодые пилоты - младшие лейтенанты Овечкин, Кочкин, Цикунов, Никитин, Симковский. Особенно мне приглянулся мой земляк - тихий, скромный, белобрысый, несколько сутуловатый белорус Владимир Симковский. Внешне он казался несобранным, вялым, по выправке и подтянутости мало походил на кадрового офицера. Однако это был сильный духом пилот, с хорошими волевыми и моральными качествами. Володя быстро усваивал летные навыки военного времени. Я все чаще брал его к себе ведомым при выполнении учебно-тренировочных полетов, каждый раз постепенно усложняя маневренность, и самолет Симковского следовал за моим не отрываясь. Хорошо ориентировался молодой летчик в воздухе.

Когда мы закончили программу летной подготовки к боевым действиям и составляли в связи с этим новый боевой расчет эскадрильи, я не задумываясь назвал своим ведомым младшего лейтенанта Симковского. Владимир летал со мной до конца войны, показав при этом высокое летное мастерство и смелость. Правда, на выполнение самых ответственных заданий, когда в бой шли только "старики", я по-прежнему брал в напарники Константина Щепочкина. Но это случалось все реже и реже. Щепочкин уже сам успешно возглавлял пару - его верным ведомым был молодой летчик Цикунов.

Так постепенно приобретая уверенность в летных делах эскадрильи, все реже допуская грубые просчеты, на земле руководить эскадрильей я никак не успевал. Многие вопросы решались без меня и, надо сказать, успешно, благодаря умению и опыту заместителей. Особенно упускались мною вопросы воспитательной работы. Несмотря на отчаянные старания, я невольно приходил к мысли, что по-настоящему командовать эскадрильей не могу - рановато. Это, безусловно, мучило меня, а признаться кому-нибудь в своей несостоятельности не позволяло самолюбие. Видимо, понимало это и командование полка. К счастью, помог случай.

...В тот первый морозный декабрьский день планировались учебные полеты и несколько вылетов на "свободную охоту". Однако в установленное время ни один из самолетов эскадрильи к полетам не был готов - не запускались моторы. Промаялись мы тогда весь день. А секрет был прост. Не ожидая резкого похолодания, техники нашей эскадрильи на ночь не разжижили авиационно.е масло в маслобаках, как это было предусмотрено инструкцией, в других же эскадрильях все учли и большая часть машин к полетам была у них готова.

Что тут скажешь? Я, конечно, всех этих технических тонкостей да премудростей не знал и никаких указаний по этому поводу не сделал. Чье же упущение, кто проморгал? Инженер полка команду давал, инженер эскадрильи вроде бы также распорядился, но почему команды и распоряжения не дошли до исполнителей - объяснить никто не смог.