Штурм Берлина - Воспоминания, письма, дневники участников боев за Берлин

После этого мы замечаем, что стало что-то тихо, на улице мало кто живой виден. Мы думаем: надо держаться, верно, перед боем это тихо. И вдруг является к нам связной с командного пункта роты с приказом прекратить огонь. Мы только глаза вытаращили. Не думали, что в этот час и всей войне в Берлине конец. Вылезли мы на улицу, грязные, чумазые – ведь семеро суток сидели здесь, в развалинах. Стали собирать по улицам немцев, тех, кто не успел удрать из этого квартала, и собрали их сотен до трёх. Выстроили пленных и отправили под конвоем, а сами пошли приводить себя в человеческий вид.

В нашем батальоне к ночи на 2 мая осталось только два связиста – я да гвардии красноармеец Чайка. Остальные связисты вышли из строя в последних боях. Дали нам в помощь ещё стрелка Палия Пантелея, но он мало смыслил в нашем деле. Однако пришлось п его приспособить, потому что дела было как раз очень много. Наш батальон преграждал путь противнику на перекрёстке двух центральных улиц, и приходилось крепко драться – немцы напирали отчаянно, стремились куда-то прорываться. Такая была горячка, что мы проглядели, как и Первое Мая прошло.

Постоянную связь с ротами командир батальона держал больше по телефону; в городе – не то что в поле: стены домов не давали возможности иначе быстро ориентироваться в обстановке. Я поддерживал связь с ротой, где командиром был гвардии капитан Хабибулин. Я посадил Палия за аппарат, а всё остальное взял на себя. За эту ночь мне пришлось устранить одиннадцать порывов. Я работал не покладая рук и радовался, что связь даём бесперебойно, что во-время передаются приказы командира и ему докладывается о ходе боя, о наличии боеприпасов, о потерях.

Шесть раз в эту ночь шли немцы в контратаку. Но мы отбивали немцев всеми средствами: гранатами, огнём из пулеметов и автоматов.

Утром командир батальона потребовал к телефону командира роты. Я его разыскал, но он был сильно ранен и ходить не мог. Я доложил об этом командиру батальона. И тогда он велел мне передать приказ – прекратить стрельбу и эвакуировать сдающихся в плен немцев. Приказ я принял, но сам себе ещё не верил – как это прекратить стрельбу? Ведь вот же он, немец, ещё стреляет, вот сейчас только подбил из фаустпатрона наш танк! Почему же такое – не стрелять? Я не выдержал и ещё раз запросил по телефону командный пункт. Командир батальона подтвердил приказано сказал дополнительно, что весь гарнизон Берлина вместе с начальниками капитулировал. И держа еще трубку у уха, я сколько было сил крикнул "Ура!" Сидевший возле меня напарник встревоженно посмотрел на меня и спросил:

– Ты что, контужен?

– Чего там контужен! – ответил я, сунул ему в руки трубку, а сам быстро побежал к командиру роты передать радостное сообщение.

Вечером 1 мая, после жаркого боя за Здание рейхстага, мы, наконец, получили возможность отдохнуть. Отбив железные двери какого-то подвала, мы решили здесь расположиться, чтоб справить первомайский праздник.

Зажгли свечи. Нашим взорам представились три больших штабеля бумаги.

Эти штабеля пригодились нам: из пачек бумаги были сооружены столы и скамьи. Мы засели за праздничный ужин, а затем на постелях из того же материала кое-кто из нас прикорнул. Большинство, несмотря на зверскую усталость, не сомкнуло глаз.

Ночь пролетела незаметно в разговорах. Наступил рассвет, и мы покинули нашу спальню. Мы вышли на улицу, которая была ничья. Я шёл впереди, за мной человек двадцать, связисты и разведчики.

Вот здание оперного театра. По противоположной стороне улицы пробираемся дальше к центру. Вдруг пулемётная очередь – прямо на нас. Всё обошлось благополучно, никого не задело. Стремительным броском мы перебежали под укрытие стены соседнего здания. Дальше итти нельзя: мы одни ушли вперёд на целый квартал!

К счастью, в этот момент из-за угла показался наш тяжёлый танк. Я указал танкистам направление, откуда бил пулемет. Танк развернул свою башню и послал в указанном направлении два снаряда. Разрывы потрясли пустынные, безмолвные улицы. И снова всё стихло. Так прошло минут десять, – поразительная тишина! И вдруг, как по сигналу, сразу отовсюду стали появляться вооружённые и безоружные немецкие солдаты. Через несколько минут на перекрёстке уже собралась тысячная толпа. Немцы повылезали из своих нор, чтобы сдаться нам в плен.