Array Array - Кузница милосердия

Ванная была уголком понадежнее, но и потеснее. Сама ванна занимала слишком много места и, бывало, служила судном. Уролог прямо преображался, когда использовал ее по специальности.

И вот лирический эпизод. Присела массажистка в ванной на скамеечку, курит. И еще каких-то набилось, накрашенных. А уролог подсел к ней стремительной птицей, улыбнулся, завел руку за ее поясницу и ниже, немножко побыл там. Массажистка залилась краской. Уролог подмигнул компании и сказал:

- А я сейчас что-то сделал, а что - не скажу.

Хотя и так все знали, но каждый держал при себе. Потому что он делал это со всеми.

И ни разу не получил по морде.

Хотя нет, однажды получил: от меня, когда вздумал проделать это со мной. Сидим мы, смотрю - у него губа разбита.

- Это чего у тебя? - спрашиваю.

(А мы перед этим выпили сильно).

- Да это же ты меня, - улыбается уролог.

Вообразите - моментально забыл! Скор же я на расправу.

К сожалению, у меня нет коммерческой жилки, а то я мог бы сколотить состояние.

Например, в борьбе с табакокурением, никотинизмом и табакизмом (как правильно? я и то, и другое, и третье видел).

Потому что все эти пластыри, жвачки - ерунда. Иголки тоже не помогают. Однажды мне поставили очень хитрые иголки, в ухо, серебряные и золотые; сенсей по этим иголкам пощелкивал, шептал над ними, подкручивал, окуривал их полынью. Активизировал мне чакры, продул каналы, переженил Ини с Янами. А я взял и закурил! Нарочно. Дай, думаю, закурю.

И кодирование тоже не помогает. Если в тебя вселился со стороны оздоровительный бес, нужно его выкурить. И он без труда изгоняется.

Но мне случилось попробовать еще один, очень действенный способ. Не рассказывал? Ну, повторить не вредно. Минздрав постоянно предупреждает, а я не хуже минздрава.

Я учился на первом курсе. Заканчивал его через пень-колоду. Солнышко, апрель, все греются; я тоже пошел погреться на скамеечку. Прогулять что-нибудь. А на скамеечке уже сидел мой знакомый с четвертого курса; человек опытный и, конечно, казавшийся мне недосягаемым авторитетом. Уже доктор, считай - куда мне до него. Мы с ним познакомились, когда в порядке трудовой повинности строили почечный центр. Корчевали там один пень три недели.

Закуриваем.

У меня были сигареты-мальбро, они тогда после Олимпиады еще остались. Наши власти не рассчитали, погорячились и запаслись слишком основательно, так что хватило собственному населению.

Сидим, курим. И вдруг приближается к нам некий больной в мышином халате и неприглядной пижаме.

- Можно, - спрашивает, - сигаретку?

Я протягиваю пачку.

- Можно две?

Ну, я веду себя, как кондитер из фильма "Высокое звание". "Бери, мальчик, петушков, сколько душа просит. Хоть три!"

Смотрю, как больной лезет поганой лапой в пачку, ворочается там, шшупает себе чего понаваристее.

А после мой приятель равнодушным голосом замечает:

- Зря ты ему дал в пачку лезть рукой. Это больной с кожной кафедры. Я его курировал.

- Ясненько, - говорю.

Снялся с места и пошел в химический корпус, где наши курили под лестницей, осторожно сверкали оттуда не то сигаретами, не то глазами. Там я держал такую речь:

- Мужики, я курить бросил. Баста. Налетайте, разбирайте.

Как они кинулись! Пачку разодрали единым ударом прокуренного когтя. Хватали кто по две, кто по четыре штуки. Не друзья, а прямо апокалиптическая саранча.

Когда они сыто задымили, я продолжил выступление. Объяснил им, в чем штука.

Никакой театральной мелодрамы с эффектным концом не получилось, потому что не стал же я стоять-дожидаться, побежал.

Мне зачитывали выдержки из 30-томной медицинской энциклопедии под редакцией Семашко, выпуска 1927 года.

Там изложены дедовские приемы, ныне, увы, прочно забытые. А зря. Гордиться славою предков не только можно, но и должно.

Например, при истерии лучшим лекарством была "настойка струи бобра". Знакомый, который мне все это прочитал, никак не мог выяснить, что же это такое. Наконец нашел: оказалось, что ее делают из препуциальных желез бобра, которые, стало быть, располагаются под его крайней плотью; очень вонючая жидкость.

И мне теперь не дает покоя вопрос: из живого бобра вытягивают эту живую воду или из покойного? Потому как мало словить бобра, отвлечь его от социалистического строительства - ему еще нужно сдвинуть крайнюю плоть, подергать все это дело, подставить склянку. Или явить ему какой-нибудь эротический образ, чтобы увеличилась рабочая поверхность органа - в общем, весьма дорогой препарат. Зато любую истерию - как рукой.