Константин Феоктистов - О космолетах

Отсюда, наверное, и обязательность его едва ли не абсолютная — свойство, по моим грустным наблюдениям, чуть ли уже не изжитое.

Показалось мне еще, что он не очень-то любит проявить восторг или радостное удивление перед чем-нибудь, а тем более кем-нибудь. Так же, как и увлечься человеком или похвалить кого-нибудь. Хорошо сделал, значит, нормально, говорить не о чем. Вот если плохо, тогда… Что тогда, точно не знаю, но думаю, похоже на то, как поступал в таких случаях Сергей Павлович Королев. (Как-то я поинтересовался у Феоктистова на этот счет: мол, нелегко подчиненным с вами? В ответ он только пожал плечами.)

Общаться с ним — редкое удовольствие. Фантазия у него беспредельная, новые идеи возникают гроздьями, буквально выталкивают одна другую. Причем в широчайшем диапазоне проблем — от ремонта дверного замка до… устройства всеобщего мира без оружия, Поскольку все его идеи, за исключением, очевидно, тех, что относятся непосредственно к его профессиональной деятельности, достаточно «безумны» (это, правда, не всегда означает, что верны), он легко увлекается ими и так же легко как будто с ними расстается. И вот к «тем», профессиональным идеям он привязан стойко и надолго. Это о нем, наверное, сказал поэт:

Удивительным представляется сочетание внешнего облика этого человека с его яркой, предельно содержательной и неистовой жизнью. К тому же вот уже почти два десятка лет протекающей в ореоле широкой известности, под пристальными взглядами знакомых и незнакомых людей.

Интересы его разнообразны, и способности к постижению нового замечательны. Борис Викторович Раушенбах, большой знаток древнерусской литературы и живописи, когда-то впервые показал ему Троице-Сергиевскую лавру. А через некоторое время случайно встретил его в Загорске, дававшего вполне компетентные разъяснения своим спутникам. Любит и хорошо чувствует он театр, особенно всяческие студийные, «маленькие» спектакли в маленьких залах.

Наверное, и он мог бы сказать: «Во всем мне хочется дойти до самой сути…»

Выросли у него два сына. Один уже закончил МГУ и работает, другой учится на третьем курсе физфака. А по квартире смешно бегает дочка Наташка, которой недавно исполнилось три года…

Красивый он человек безусловно…

Это ему Сергей Павлович Королев доверил руководство проектной разработкой небывалой до того машины. Машины, которой суждено было стать Первым в мире Пилотируемым Космическим Кораблем.

В истории нашей цивилизации это техническое творение встало в один ряд с выдающимися машинами: воздушным шаром, пароходом, паровозом, автомобилем, самолетом, жидкостной ракетой, ядерным реактором, первой электронной вычислительной машиной…

Конечно, появлению корабля предшествовали усилия многих ученых инженеров разных времен и стран. Так что общие принципы корабля изобретать было не надо. (Так, кстати, было и с первым пароходом, и с первым самолетом.)

Создавался Корабль огромным коллективом специалистов, многими коллективами. Но это вполне естественно при его сложности и предвосхищенной значимости. Но первые контуры Корабля рождались в группе, которую возглавил Константин Петрович Феоктистов.

Потом были другие корабли, появилась Станция — тоже первая в мире. И в каждой из этих машин, как и в самой первой, а значит, во всей пилотируемой космонавтике, была приметная доля его фантазии и интеллекта, его знаний и инженерного дара, его характера.

Главный конструктор ракетно-космической техники академик Сергей Павлович Королев.

Космический корабль «Восток».

В кабине «Востока».

Схема космического корабля «Восток».

Один из вариантов компоновки космического корабля «Восход-2».

Вес корабля 6370 кг. Вес спускаемого аппарата 3050 кг.

Юрий Гагарин и Константин Феоктистов на аэродроме.