Леонид Сабанеев - Воспоминание о России

Теперь я расскажу о лице, которое больше всех меня в том возрасте интересовало.

Это был император Александр III, в сущности товарищ детства моего отца. Помню, что они были на «ты», причем Александр III звал его Леонид, а отец звал императора Саша. Это были времена, когда Александр III задумал создать «франко-русский союз» [005], что имело несомненно целью несколько укротить германское влияние на Россию, в частности козни Бисмарка. Предполагалось для сближения с Францией устроить в Москве Французскую выставку, и император стал часто приезжать в Москву и при этом всегда заезжал к моему отцу (по всей вероятности, чтобы отдохнуть от правительственных политических дел со школьным товарищем). Я очень хорошо помню мое первое свидание с императором. Мне было пять лет, я был очень живой и резвый мальчик и любил бегать в больших комнатах бельэтажа. В один прекрасный день я, по обычаю, разбежался в отцовский кабинет и прямо натолкнулся на сидевшего против отца в кресле генерала в тужурке и с красными лампасами, который сразу меня загреб рукой и посадил себе на левое колено…

— А вот мой сын, мой второй экземпляр, — сказал отец, и мне: — А вот твой царь.

Тут я заметил, что мои неожиданные собеседники занимались странным занятием: у каждого было в руке по большой подкове, которую они двумя пальцами сгибали, как будто это была проволока…

Когда подкова была приведена в совершенно унылый вид — ее выбрасывали и брали другую. Это было состязание в силах пальцев. Генерала же в тужурке я сразу признал, тем более что тут же висел его большой стенной портрет… Отец мой был геркулесова сложения и огромного роста (2.30 метра). Когда я посещал ежегодные «собачьи выставки» в городском манеже, то выше моего отца был только один вел. кн. Ник.

Николаевич. Что касается до императора Александра III, то он был ростом ниже, но кряжистый и такой же силач. Он мне дал такую же подкову и сказал мне: «Ну, попробуй и ты…» Я попробовал, но у меня ничего не вышло. Тогда император сказал мне: «Не огорчайся, мальчик: вырастешь как твой папа — такие же подковы будешь гнуть».

В этот момент раздался звонок и появился придворный лакей того типа, которые в те годы обычно стояли на запятках императорской кареты; он возгласил:

— Ваше императорское величество, ее императорское величество государыня императрица просит ваше императорское величество приехать домой сейчас же. (Затем выяснилось, что императрица все время, пока мой отец и император наслаждались комканьем подков, сидела в карете и скучала.) — Ну вот, довольно наслаждений, пора императорскую лямку тащить… — сказал император, спуская меня с колена и сильно покряхтывая: отец мне потом объяснил, что это кряхтенье у него появилось с тех пор, как было крушение царского поезда на станции Борки, когда Александру III одному пришлось держать крышу упавшего вагона, в котором помещалась царская семья, пока не эвакуировали всех членов ее.

Это имело два серьезных политических последствия: возвышение скромного начальника захолустной ж-д. станции де Витте до ранга министра великого государства и несомненно огромной страны [006].‹…› Но мой отец утверждал, что преждевременная смерть Александра III (он умер от разрыва каких-то очень важных внутренних органов, которые в те времена даже первоклассные медики (Захарьин, Остроумов) не умели лечить) ‹была вызвана именно этим случаем›. Кроме того, он сам себе вредил, потому что много пил коньяку; потом мне пришлось быть живой связью между знаменитым доктором и моим отцом, который уже с 1894 года начинал прихварывать, а в 189… году Захарьин констатировал у него гнойный плеврит и велел отправить его немедленно в Крым.

Так катились все эти годы моего солнечного и радужного детства… Тут я должен сделать небольшое отступление от моего рассказа, хотя все же эти строки относятся к жизни моего отца. Он после окончания лицея немедленно поступил в университет (Московский) на естественноисторический факультет, ибо он страстно обожал природу и несмотря на дружбу с Александром III очень скептически и критически относился к Петербургу именно потому, что он «придворный город». Его биография вся наполнена путешествиями, и преимущественно дальними и экзотическими, не «туристическими», но исследовательскими: его интересовала антропология, зоология, ботаника, тропические страны, и экваториальные, и полярные. Сплошными путешествиями заполнены все его годы от поступления в университет, когда он был в личной переписке с Чарльзом Дарвином и с Леопольдом II — властителем Конго. Он объехал всю Россию от Ледовитого океана до Черного и Средиземного моря, от Кавказа до Аляски, до Дальнего Востока, от Китая до Тибета, Индии и Зондских островов. По возвращении в Россию он попал в одно дворянское семейство, влюбился… и женился, имел трех детей, но семейного счастья не нашел: жена оказалась легкомысленной, а его понятия о семье были строгие. Глубоко уязвленный в своих лучших идеалах, он прибег к испытанному уже им средству — путешествию… поехал прокатиться по Волге…