Терентий Новак - Пароль знают немногие

Иван Иванович набил самосадом трубку, которую за последнее время почти не вынимал изо рта, не спеша прикурил.

— Полковник Медведев, думаю, останется доволен нами. Все, что он просил, мы подбрасываем партизанам. Может, правда, не в таком количестве, как хотелось бы. Да что поделаешь, не все сразу... В оружии и боеприпасах отряд, по-моему, не нуждается: достаточно получает с Большой земли. А что касается людей... Людей мы будем посылать в лес столько, сколько надо. В ближайшие дни переправим еще человек двадцать подпольщиков. Тогда, считай, все, кому в Ровно грозит арест, будут в безопасности.

Я посмотрел на часы. На четырнадцать ноль-ноль у меня была назначена встреча с Федором Шкурко. Иван Иванович надел свою широкополую черную шляпу, еще раз прикурил погасшую трубку, направился к выходу.

— Пойду пройдусь по цехам, — сказал он. — Ну, а ты, «пан директор», если кто будет спрашивать, конечно, в промотделе?

— Разумеется. Срочный вызов к господину Боту! — улыбнулся я в ответ. — Впрочем, время еще имеется. Посижу часок тут, потом пойду к тете Саше.

Только успел Луць открыть дверь моего директорского кабинета, как через порог перешагнул высокий молодой человек в выгоревшей, полинявшей гимнастерке. С ног до головы он был покрыт пылью: пыль серела на его старой кепке, припудривала лицо, шею, руки, не говоря уж об одежде. Я едва узнал Владимира Соловьева, москвича-геолога, командира-артиллериста, ставшего теперь агрономом и недавно принявшего от Ивана Кутковец руководство подпольными группами в Гощанском районе.

Поздоровавшись, Соловьев жадно выпил подряд два стакана воды, вытер вспотевший лоб, сунул в карман ставший сразу грязным носовой платок. Опять потянулся к графину с водой, виновато сказал:

— Жара страшная... Кутковец дал мне пароконную бричку. Гнал я во весь опор. К вечеру надо успеть вернуться, чтобы в селе не хватились лошадей. Тут такое дело, товарищи...

Соловьев примчался в город, чтобы сообщить о трудном положении, в котором неожиданно оказались связанные с подпольщиками армяне из расквартированного в Гоще подразделения «восточных легионеров». Утром им выдали оружие, боеприпасы, сухой паек. После этого немецкий офицер предупредил, чтобы легионеры готовились в дальний путь. Куда, он не сказал, но они вскоре каким-то образом сами узнали: был получен приказ перебросить их с Украины во Францию.

— Среди легионеров я знаю лично восемнадцать очень хороших ребят, которые давно рвутся в лес, к партизанам, — продолжал Соловьев. — Хотелось, правда, чтобы пришли они не с пустыми руками, а с оружием, вот и выжидали. Теперь наконец оружие получили, но самих их собираются угнать за тридевять земель. Может, все-таки успеем переправить их в лес? — вопросительно посмотрел он на меня. — Ребята хорошие, честное слово. Не подведут!

— Когда легионеры должны уйти из Гощи? — спросил я.

— Думаю, не позже завтрашнего дня.

— Сможете вы взять в бричку еще одного человека?

— Конечно. Бричка двухместная, можно даже и втроем устроиться.

— В Гощу поеду я, — сказал Луць, подходя к столу.

— Нет, Иван, ты останешься на фабрике. Поедет другой товарищ.

— Пустое ты говоришь, Терентий. У меня сейчас неотложных дел нет, выведу я хлопцев к самому партизанскому лагерю.

— Нет, — повторил я. — Поедет Татаринов. Я, вероятно, застану его вместе со Шкурко у Александры Венедиктовны.

Луць недовольно сосал погасшую трубку.

О том, чтобы переправить в партизанский отряд тех легионеров, о которых с большой похвалой отзывались гощанские подпольщики, мы уже имели договоренность с Дмитрием Николаевичем Медведевым. Хотя легионеры согласились, вольно или невольно, надеть вражеские мундиры, мы все же считали, что не имеем права лишать их возможности смыть с себя в боях с врагом черное пятно. Теперь все зависело от того, чтобы как можно быстрее отправить в Гощу кого-либо из подпольщиков, знающих дороги к партизанскому «маяку». Впереди была целая ночь. Возможно, легионерам удастся исчезнуть из гарнизона и с помощью нашего проводника добраться к месту расположения партизан.

Главная надежда была у меня на Георгия Татаринова. Если застану его вместе со Шкурко у Александры Венедиктовны, тогда все обойдется, как надо.

Я быстро зашагал на Скрайнюю улицу. Дверь открыла Александра Венедиктовна. В большой, чистой комнате со старинной мебелью я увидел Федора Шкурко, о чем-то беседовавшего со своим неразлучным другом, помощником, связным, «адъютантом» Георгием Татариновым, широкоплечим, улыбчивым и на первый взгляд казавшимся несколько беспечным юношей.