Андрей Калиниченко: Воздушный снайпер

Лейтенант Голубев возглавил второе звено шестерки, прикрывавшей выгрузку частей на железнодорожной станции Веймарн. Срок патрулирования подходил к концу. Это были очень тревожные минуты: в баках оставалось совсем мало горючего. А фашисты, видимо, определили время смены патруля и подловили группу прикрытия.

Внезапно "ишачков" атаковали десять "мессершмиттов". Враг имел не только численное, но и тактическое преимущество: он нанес удар сверху, на большой скорости. И все же наши летчики, не колеблясь, вступили в этот тяжелый бой.

Отбивая атаки, Василий чувствовал, что третий самолет в его звене все время мешает маневрировать, отрывается, часто сам попадает под атаки. Схватка складывалась все более невыгодно для И-16, к тому же кончался бензин. "Ишачки" рассыпались и дрались почти в одиночку. Вот один из них загорелся, начал падать.

Не успел Голубев проводить его взглядом, как заметил: самолет ведомого лейтенанта Князева тоже вышел из боя. С остановившимся винтом И-16 уходил в сторону со снижением. За ним погнались Ме-109. Атака, еще атака... и машину Князева охватило пламя, от нее потянулся густой шлейф дыма. "Эх, Дима, Дима!" - обожгло Василия тяжкое предчувствие. Голубев поспешил на помощь другу.

Но Князев был только ранен в обе руки. И сейчас он не торопился покидать самолет. А когда увидел рядом истребитель с номером "13" на борту, понял, что Василий непременно его прикроет. Нужно было возможно точнее определить момент прыжка и раскрыть парашют поближе к земле, чтобы не попасть под огонь фашистов. Секунда, другая... Пора! Дмитрий вывалился за борт самолета и дернул парашютное кольцо. Над летчиком распростерся купол белого шелка.

Раскачиваясь на стропах, лейтенант почему-то вытягивал руки в сторону командирского самолета. Но Василию некогда было разгадывать, что означает этот жест. Убедившись, что Князев приземлился и оказался в безопасности, Голубев сманеврировал, прибавил газ. Истребитель круто пошел вверх. Но в этот миг его и атаковали сзади два "мессера". Мимо Василия пронеслись стежки трасс. А затем летчик сразу почувствовал, как резко обожгло обе ноги. Мелко, будто в лихорадочном ознобе, задрожал от попавших очередей корпус "ишачка". Самолет вдруг накренился, круто пошел к земле.

Василий попытался выбраться из кабины. Однако ноги не повиновались. И Голубева охватило коварное чувство безысходности.

Через мгновения усилием воли лейтенант заставил себя бороться за жизнь - свою и машины, действовать, чего бы это ни стоило. Превозмогая резкую боль в ногах, он двинул вперед педаль, отжал и тут же взял на себя ручку. Повторил все это энергичнее. Затем - еще и еще раз. На действия уходили секунды, доли секунд, но Голубев не замечал бега времени: оно будто остановилось. Наконец - о, радость! - истребитель, словно усмиренный конь, вновь стал повиноваться хозяину. Постепенно самолет перешел в горизонтальный полет. До земли оставались считанные метры.

В поле зрения летчика попадали поросшие мелким кустарником бугорки, овражки. Машина кренилась из стороны в сторону. "Быстрее сажать на фюзеляж! - решил Голубев, - только бы попалась ровная полянка..."

Но полянки не было. А самолет терял мизерный запас высоты. Подтягивая ручку на себя, Голубев ощутил вначале толчок, затем жесткий удар, услышал треск и - потерял сознание.

Очнулся Василий не сразу. Открыв глаза, увидел сидящую напротив девушку в белом халате. Два окна маленькой комнаты были плотно занавешены черной бумагой. Горела керосиновая лампа. Рядом с его кроватью стояли еще две, пустые, аккуратно заправленные.

Тупо ныло все тело. Голубев попытался изменить позу, повернуться на бок. Но как только шевельнулся, острая боль пронзила ноги и шею, ударила в затылок. Он вновь едва не потерял сознание, коротко, прерывисто застонал. Девушка, услышав стон, тут же подошла к раненому.

- Кто вы? - спросил лейтенант.

- Оля я, медсестра.

Шум в голове и общая слабость путали мысли. Но память летчика все же восстанавливала эпизоды последнего воздушного боя: ранение, падение на подбитой машине... Неожиданно подумалось: "А все ли в порядке у Князева?"

- Кто меня спас, Оля? - тихо спросил Голубев.

- Наши солдаты. Они нашли вас в разбитом самолете, - ответила медсестра. - Как вы себя чувствуете?

Болело все. Но Василий указал глазами только на ноги, которые доставляли наибольшее беспокойство:

- Что с ними?

- Ничего страшного, - ответила девушка. - У вас легкие раны. - И, сделав небольшую паузу, добавила: - Их промыли, забинтовали, теперь поправляйтесь. Утром вас увезут в Ленинград, в госпиталь.