Марина Цветаева - Воспоминания о Марине Цветаевой

Цветаева писала Ахматовой восторженные письма. Она говорила: «За одну строчку „Я дурная мать…“ отдам все, что я написала и напишу!» Меня поразило, что когда в 15-м или 16-м году в Петербурге были напечатаны стихи Пастернака в альманахе «Весеннее контрагентство муз», они в кругу акмеистов произвели фурор. А когда я приехал в Москву и сказал об этом Цветаевой, она даже не знала, кто такой Пастернак. Так что он на нее тогда не произвел никакого впечатления.

У Цветаевой дарование было не меньше, чем у Ахматовой. У нее был свой голос, но об Пастернака этот голос разбился. Ее стихи к Блоку чудные, потом она Пастернаку подражает, у нее эти губительные и ненужные «анжамбманы». Белый, например, признавал Цветаеву, состоялись встречи в Берлине, но близости между ними никогда не было.

А в 1926 г. архиепископ Иоанн Шаховской [275] Шаховской Дмитрий (Димитрий) Алексеевич (1902–1989) — поэт, издатель, впоследствии священнослужитель — архиепископ Иоанн Сан-Франциский. Стихи публиковал под псевдонимом «Странник». Посвятил Цветаевой несколько стихотворений. издавал свой журнал «Благонамеренный», и в нем Цветаева напечатала статью «Цветник» с насмешками и выдержками из моих статей. Это испортило наши отношения. Потом был объявлен конкурс стихов при журнале «Звено». В жюри были К. Мочульский, З. Гиппиус и я. Было представлено 150 анонимных стихотворений, избрали 15. Среди отвергнутых оказались и стихи Цветаевой. Она тогда очень скандалила.

Потом у нас были другие встречи. У нас были литературные и внешне хорошие отношения. Зинаида Гиппиус, например, ненавидела Цветаеву. А я — нет. Марк Львович [276] М. Л. Слоним. рассказывает, что на одном вечере «Кочевья» З. Гиппиус смотрела в упор на Цветаеву через лорнет, просто неприлично!

Я, помню, получал много писем с непонятной подписью о разных своих произведениях и статьях, хорошие, милые письма. Помню одно интересное письмо о Жиде [277] Жид Андре (1869–1951) — французский писатель; Цветаева письменно обращалась к нему, пытаясь пристроить публикацию своих французских переводов Пушкина. я тогда не знал, кто мне его написал, и не сохранил его. Затем пришло одно письмо от Цветаевой, и оказалось то, что это тот же почерк. (Письма Цветаевой теперь хранятся в Америке, в Йельском университете.)

У нее был очень трудный характер — заносчивость феноменальная. Она сама виновата в своей судьбе. Я помню, они читала доклад и цитирует Георгия Иванова: «Красивая и вульгарная Цветаева». Она говорит: «Красивая? Не знаю. Может быть. Вульгарная? Никогда!» в ней было что-то причудливое и «ridicule» (смешное, нелепое).

По природе она была выше, чище, свободнее той позы, которую раз навсегда усвоила и которая в житейских несчастьях ее, вероятно, утешала и поддерживала. В будущее свое признание она твердо верила. Что же, если теперь находятся у Цветаевой поклонники, способные без колебаний принять каждое ее слово, порадуемся за нее и за них. Но тех, для кого многое в цветаевских писаниях было и остается неприемлемым, они не переубедят.

В Париже ее не признавали. Почему? Царил тогда Георгий Иванов со своими декадентскими темами, был Ходасевич. А все, кто приезжал из провинции, то есть из Праги («Скит поэтов» [279] «Скит поэтов» — литературное объединение молодых русских поэтов в Праге (1922–1940). Руководителем объединения был А. Л. Бем. или из Бельгии, или еще откуда-нибудь, должны были пройти два года «подготовительных классов»… Печатали ее ужасно. Сколько рукописей лежало в «Последних новостях», ожидая печатания. Сколько писем она писала, требуя печатания, гонорара…

Я хорошо помню наше прощание в Париже, когда Марина Цветаева уезжала. Было это летом 1939 г. (Вероятно, не летом, а весной, может быть поздней. Иногда в Париже в апреле бывает уже совсем тепло. — В. Л.) Она пригласила нас на Монпарнасе, в большое кафе, и пришла с Муром. Она пригласила Аллу Сергеевну Головину, [280] Головина Алла Сергеевна (урожд. Штейгер, во втором браке Жиль де Пемни; 1909–1987) — поэтесса, прозаик, сестра А. Штейгера. были и Саша Гингер и А. Присманова. Была она весела на редкость. Ее смуглые руки были в кольцах и браслетах. Она, как всегда, перекармливала Мура. Нам всем было очень хорошо и весело, играла цыганская музыка.