Василий Емельяненко - В военном воздухе суровом

Обидно было, что учебно-тренировочные самолеты с двойным управлением появлялись в частях значительно позже, чем боевые. Это сильно тормозило переучивание.

Первые полеты проходили благополучно.

Но вот у кого-то отказал мотор. Летчик все же удачно посадил самолет, не подломав его. А вскоре произошла еще одна вынужденная посадка: не выпустилось шасси.

Существовавшая тогда временная инструкция предписывала летчику в случае невыпуска перед посадкой шасси покидать самолет на парашюте. Опасались того, что во время приземления с убранными колесами штурмовик перевернется (скапотирует) и при этом может возникнуть пожар. Из закрытой кабины в перевернутом положении летчику не выбраться.

Младшему лейтенанту Григорию Чухно шасси выпустить не удалось даже с помощью аварийной лебедки, но парашютом он все же не воспользовался, самолет посадил на фюзеляж. Штурмовик прополз по пашне, как глиссер, подняв облако пыли. Ко всеобщему удивлению, самолет не перевернулся и при этом получил самые незначительные повреждения.

При расследовании этого происшествия заводскими представителями предписание о покидании самолета в воздухе было отменено. Даже главный виновник вынужденной посадки, механик, забывший в гондоле шасси свой комбинезон, отделался лишь строгим внушением. Не окажись он на этот раз таким рассеянным, сколько бы безвозвратно погибло самолетов, покинутых летчиками!

В Богодухове ждали прибытия конструктора Ильюшина и заводских летчиков. В ходе войсковых испытаний на самолетах были выявлены дефекты, которые надо было устранить в последующих сериях.

Полеты полетами, но пришла долгожданная суббота. Многие летчики и техники собирались ехать - кто в Харьков, кто в Волчанск к своим семьям. Коля Смурыгов еще с утра предусмотрительно извлек из чемодана парадный темно-синий френч с накладными карманами, белую сорочку с галстуком, чтобы все это за день отвиселось. В Харькове его поджидала молодая жена Клавочка. Смурыгов на этот раз пригласил к себе в гости холостяка Витю Шахова.

Полк построили раньше обычного. "Домой, значит, попадем засветло", думали многие. А майор Кожуховский вдруг объявил:

- Отпуска отменяются! Завтра к нам должны прибыть заводские летчики с конструктором. Если позволит погода, будут полеты. Р-разойдись!

Пришлось Коле Смурыгову парадное обмундирование снова затолкать в чемодан. Он так расстроился, что даже на ужин не пошел. Вернулся Шахов, положил дружку на тумбочку завернутый в газету бутерброд:

- На, пожуй... Утром, наверное, отпустят: кругом обложило, погоды не будет. Давай пораньше ляжем да отоспимся как следует.

- Давай, - согласился Коля, залезая под одеяло. - Были бы только полеты, чтоб выходной зря не пропадал...

Он долго лежал на спине с открытыми глазами, и в это время по туго натянутой палатке мелко забарабанил нудный дождь.

- Я же тебе говорил, что завтра отпустят, - сонно сказал Шахов. - Грозы не слышно, а вон как сеет. Спать под такой дождичек хорошо...

- Хорошо... - отозвался Смурыгов, дожевывая зачерствевшую корку хлеба. Он натянул на голову тонкое солдатское одеяло, надышал под ним, согрелся и вскоре вслед за Шаховым уснул.

У Коли часто случалось, что хорошие сны вдруг прерывались на самом интересном месте. Вышло так и в этот раз. Ему снилось: они вроде бы с Шаховым в Харькове, и тот среди ночи приоткрыл дверь спальной и дурачится: "Подъем! Подъем!"

Смурыгов открыл глаза, - нет это не сон. Шахов его действительно тормошит. На мокрую палатку сеет мелкий дождь, слышна какая-то беготня и чавканье сапог по грязи. Приоткрылась у входа одубевшая пола брезента, дежурный охрипшим голосом повторил команду:

- Подъем!

И вскоре донеслась громовая команда Кожуховского:

- Выходи строиться! Быстро! Быстро!!

Смурыгов наспех намотал портянку - нога с трудом влезала в отсыревший сапог. "Неужели самого конструктора и заводских летчиков в такую рань и ненастье принесло?" - подумал он. Выбежал из палатки, - темно, не сразу отыскал свое место в строю, а Кожуховский уже объявлял:

- Первой эскадрилье снимать палатки, снести личные вещи и постели в сарай; второй, третьей и четвертой - рассредоточить самолеты по границе аэродрома; пятой - собрать лопаты и у ветряка рыть окопы для укрытия личного состава. Делать все как по тревоге. Нас приедут проверять из штаба округа. Приступить к работе!

Шеститонные штурмовики, выстроенные в две линии крыло к крылу, растаскивали на руках, - Кожуховский почему-то запретил запускать моторы, чтобы можно было разрулить. Трое поднимали на плечи тяжелый хвост, а человек десять упирались в кромки крыльев и толкали машины.