Александр Абрамов - Мужество в наследство

Нас с братом он очень любил, меня называл ласково «Дукой» или Маргунькой, а брата — «Петушком». Помнится, однажды я заболела, и меня отвезли в больницу. В тот же день отец прямо с полетов в кожанке и шлеме пришел ко мне в палату. Он тогда был в Гатчинской школе, привез мне гостинцев и много времени провел со мной. По рассказам близких, у меня сложилось довольно определенное мнение об отце не только как о смелом и талантливом авиаторе, но и как о незаурядном и разносторонне одаренном человеке. Он, например, обладал тонким музыкальным слухом и сильным баритоном красивого тембра, хорошо знал классическую музыку, исполнял арии из опер и русские романсы, довольно прилично играл на фортепиано и на мандолине.

Мариинский театр стал для отца излюбленным местом, где он проводил свое свободное время. Был период, когда отец подумывал всерьез заняться пением и даже обращался за советом к профессору, директору Петербургской консерватории Александру Константиновичу Глазунову. Тот, высоко оценив голосовые данные отца, сказал, что для концертов он уже достаточно подготовлен, но большая сцена потребует еще кропотливой работы над собой.

Маргарита Петровна отыскала фотографию, на которой в семейном кругу снят Петр Николаевич, играющий на мандолине в нижегородском доме № 32 по улице Больничной (ныне улица Нестерова).

— Любопытный факт, — поясняет Маргарита Петровна, — в этом же доме, на первом этаже, жил знаменитый писатель Короленко.

Петр Николаевич интересовался и живописью, неплохо рисовал. Дочь хранит несколько картин, написанных отцом вместе с матерью. Их картины «Девушка над ручьем», «Демон и Тамара» не раз выставлялись в Горьковском краеведческом музее.

В нотном альбоме клавиров и партитур, помеченных автографом Петра Нестерова, сохранилась «Песня каторжника» композитора-нижегородца В. В. Дианина с дарственной надписью: «Симпатичным молодоженам Надежде Рафаиловне и Петру Николаевичу Нестеровым. От автора. 1 декабря 1908 года».

Другой экземпляр «Песни каторжника» 19 февраля 1930 года Дианин подарил Надежде Константиновне Крупской с авторской надписью. Сейчас ноты этой песни находятся в числе экспонатов, хранящихся в кремлевской квартире Владимира Ильича Ленина.

Итак, Петр Нестеров первым в мире совершил «мертвую петлю». Об этом исключительном, поразившем всех подвиге писали в Европе и Америке. Французы, например, рассматривали огромный успех русского авиатора и как торжество своей национальной промышленности: как аэроплан, так и его мотор были французского производства. Известный в то время американский авиаконструктор Кертис хотя вначале и отнесся к полету Нестерова с недоверием, все же был восхищен «безумной смелостью молодого русского авиатора».

К осуществлению своей мечты Нестеров готовился долго и кропотливо. «Петлю» свою я действительно задумал очень давно для доказательства своих принципов управления аппаратом, в корне расходящихся с господствующими взглядами», — писал он.

Однако свой приоритет Нестерову пришлось доказывать и драться за него. Достаточно, например, взглянуть на одну из страниц журнала «Огонек» № 47 за ноябрь 1913 года. Фотоснимок корреспондента запечатлел улыбающегося летчика в кабине самолета с таким любопытным комментарием: «Авиатор Рост превзошел Пегу с его «мертвой петлей», перевернувшись в воздухе 20 раз. Но сделал он это поневоле, так как на высоте 4000 метров попал в воздуховорот… и в 400 метрах от земли успел придать аэроплану нормальное положение и благополучно спуститься».

Подобная трактовка факта лишний раз подтверждает, что некоторые петербургские и московские газеты и журналы в 1913 году не затрудняли себя анализом событий, а попросту гоняясь за сенсацией, слепо перепечатывали французские публикации, отдавая пальму первенства известному французскому авиатору А. Пегу.

Этот летчик действительно сделал «мертвую петлю», но… лишь спустя 12 дней после Нестерова.

П. Н. Нестеров вынужден был выступить с протестом в газете «Свет». Не лично о себе, не о собственной славе заботился он — о чести и престиже родного Отечества была его первейшая забота.

Хотя в службе Нестерова был и такой курьезный факт: за «мертвую петлю» командование царской армии чуть было не посадило его под арест «…за риск казенным имуществом».

В воздухоплавательной школе в Гатчине Нестеров часто говорил о «мертвой петле», хотя и понимал, что его задумка многим кажется фантастической.

Читать дальше