Андрей Волос - Жизнь Изамбарда Брюнеля, как бы он рассказал ее сам

По реке принялся дуть пронзительный ветер, и меня опять отнесли в кабину.

Наверное, я забылся сном на час или два. Во всяком случае, когда я пришел в себя, передо мной стоял Граватт, ожидая ответа на заданный им вопрос.

– Что? – через силу переспросил я.

– Простите, г-н Брюнель, – сказал он. – Я не понял, что вы спите.

– Ничего, – сказал я. – Что случилось?

– Все возимся, – ответил он. – Цепи большей длины не нашли. Зато есть кабель. На глаз выглядит очень прочным. Но не знаю, выдержит ли на самом деле.

– Кабель?

– Кабель. Попробуем?

Перед глазами у меня все плыло, но, полагаю, Граватт принял мое полузабытье за глубокое раздумье.

– Не надо, – сказал я наконец. – Не спускайте.

– Но можно попробовать опустить его пустым, – предложил Граватт. – И если выдержит, то…

Он вышел из кабины.

Продолжения пришлось ждать не очень долго. Они спустили колокол, длины кабеля вполне хватило, чтобы он достиг дна. Граватт уже переодевался, чтобы совершить задуманное. Однако когда колокол подняли почти до уровня палубы, кабель все же оборвался.

Я даже из кабины слышал шум, с каким он рухнул в Темзу…

Я провел в постели около месяца, потому что оказалось, что кроме тех ран, что настигший меня настил нанес ногам, он еще всерьез ударил меня в спину, обеспечив ушибы внутренних органов.

Когда я все же смог вернуться в Ротерхит, все надежды на продолжение строительства были оставлены. Оно возобновилось только через семь лет, в 1835 году. Но я к тому времени уже занимался своей профессией совершенно самостоятельно, и, за исключением нескольких случаев, когда выполнял кое-какую работу по просьбе отца, моя жизнь больше никак не была связана с туннелем.

Но я все же расскажу вкратце дальнейшую историю предприятия – она может показаться интересной тем, кто с нею не знаком.

Промоину залатали так же, как и первый раз, с помощью мешков, наполненных глиной и связанных в грозди. Воду из туннеля выкачали. Казалось бы, работу можно было продолжать. Однако попытки собрать средства на это потерпели полный крах. Широкая публика проявляла большой энтузиазм, многие общественные деятели, в том числе и герцог Веллингтон, ратовали за возобновление дела. Но деньги так и не были собраны. Не оставалось ничего другого, как заложить щит кирпичом и ждать лучших времен.

Лишь в начале 1835 года компания Thames Archway Company сумела получить государственный заем и возобновить работы. Старый щит разобрали. Вместо него построили – по проекту отца – новый, значительно улучшенный. В частности, теперь ячейки были соединены подвесками, и соседние ячейки при необходимости поддерживали друг друга. Удалось также таким образом расположить ячейки, что была обеспечена возможность доступа к различным частям щита – и, соответственно, участкам грунта.

Прежде чем был достигнут противоположный берег Темзы в районе Лаймхауза, произошло еще три крупных прорыва реки. Это не остановило проект. В октябре 1840 года завершилось строительство шахты на набережной Уоппинга. Операция по соединению туннеля и башни оказалась крайне сложной, однако в результате она была успешно завершена, и 25 марта 1843 года, через восемнадцать лет и двадцать три дня после начала работ, туннель был открыт для публики.

Завершив это огромное дело, мой отец, сэр Марк Изамбард Брюнель, чье здоровье стало ухудшаться, оставил свои профессиональные труды и удалился на покой. Он провел несколько лет в мирном и счастливом уединении, окруженный любовью и нежной заботой близких, и скончался 12 декабря 1849 года на 81-м году жизни. Я считаю, судьба его сложилась счастливо: ему удалось дожить до завершения величайшей работы всей его жизни. Кроме того, полагаю, ему было приятно видеть, что сын последовал по его стопам. Не знаю точно, каковы были его ожидания на мой счет и превзошел ли я самые оптимистические из них. Одно могу сказать определенно: я старался, а сэр Марк Изамбард всегда оставался для меня недосягаемым образцом.

Глава 2

Клифтонский мост

Оправившись от несчастного случая в туннеле под Темзой, я предпринял поездку в Плимут, где с большим интересом ознакомился с устройством волнореза [15]и других инженерных сооружений. Кроме того, я съездил в Салташ, откуда за несколько лет до того к отцу обращались за консультацией по поводу строительства висячего моста неподалеку от города. Я убедился, что река Тамар в этом месте – это вовсе не река, а морской залив, но такой длинный и узкий, что и впрямь напоминает чрезмерно широкую реку. В тот приезд я остался при убеждении, что возводить здесь мост если и возможно, то вряд ли имеет смысл по соображениям финансового характера – он обойдется чрезмерно дорого. Разумеется, тогда я еще никоим образом не мог знать, что восемнадцать лет спустя я сам выберу это место для строительства моста Корнуоллской железной дороги и построю его – причем он окажется самым большим и в техническом отношении самым выдающимся из всех моих мостов.