Павел Федоров - Генерал Доватор (Книга 2, Под Москвой)

- Да ведь они зайдут в тыл Биктяшеву! - говорил Орлов в трубку.

- А ты об этом не беспокойся. Ты что, в самом деле испугался каких-то сорока пеших автоматчиков? - спокойно говорил Антон Петрович.

Он уже предупредил комиссара и командира эскадрона Биктяшева: огня не открывать, ждать его приказа и неотступно наблюдать. Он понял, что, бросив вперед автоматчиков, противник задумал обычный трюк: ворваться в тыл, наделать шуму, поднять панику и демонстрировать окружение. Ему же надо было выманить из укрытия танки и истребить их.

Всегда спокойный и выдержанный, старший лейтенант Орлов наблюдал за противником с волнением. Его сосед Хафиз Биктяшев то и дело подтягивал ремешок каски, ругался на чем свет стоит и звонил в штаб полка.

- У меня на затылок мухи сели, а мне запрещают их спугнуть, жаловался он начальнику штаба майору Почибуту.

- Сиди и не рыпайся! - отвечал майор и тотчас же переводил разговор на другую тему: спрашивал, не болит ли у командира эскадрона голова и не прислать ли ему бутылку вина или порошок пирамидона. Интересовался, хорошо ли он вымылся позавчера в бане и почему так мелко и неразборчиво пишет донесения, словно блох в строчку сажает.

- Черт знает что такое! - бранился Хафиз, швыряя трубку. - Я ему дело говорю, а он о пирамидоне и про каких-то блох говорит! - Но тем не менее после разговора он чувствовал себя спокойней и уверенней. Потом снова брал трубку и вызывал соседа, Орлова.

- Ну как, Сережа, а? Я считал, что ты самый первейший друг, а ты мне на затылок блох напустил. Нехорошо, ай-ай, как нехорошо! Эти блохи сидят у меня на шее, как скорпионы. Если ты их жалеешь и не бьешь, то я из них живо дух выпущу. Посмотри, как я их буду атаковать.

- Ты хорошо знаешь характер нашего хозяина? - спрашивал Орлов.

- Отлично, - вздыхал Хафиз, склоняясь над телефоном.

А командир полка сидел в блиндаже с трубкой возле уха, слушал все эти переговоры и не вмешивался ни единым словом, только глуховато откашливался и коротко вздыхал.

Настроение командиров и бойцов его радовало. Все нити предстоящего боя он уже забрал в свои руки, отчетливо понимал и чувствовал замысел противника. Теперь оставалось подчинить дальнейшие события своей собственной воле и управлять ими. Не выпуская из рук трубки, он бросал сосредоточенный взгляд на карту или на склонившегося в конце стола Головятенко, занятого составлением оперативной сводки. В блиндаж то и дело спускались связные и осторожно клали на стол свернутые в трубочку донесения.

- Как добрался? - коротко спросил одного Осипов, развертывая бумагу.

- Хорошо, товарищ полковник, - бодро ответил Вася Громов. Это был совсем молодой паренек, недавно прибывший на фронт.

- Ты меня скоро в генералы произведешь? А? В полковники уже зачислил. - Антон Петрович, прищурив глаз, лукаво улыбался.

- Виноват, товарищ подполковник!

- То-то... По снегу полз?

- Полз.

- А почему не отряхнулся?.. Сходи, милый, к оперативному дежурному и скажи, что я велел тебе стакан водки дать.

- Да нет, товарищ полковник, товарищ под... не пью я... - смущенно бормотал Вася.

Присутствующие давились от хохота. Вася Громов водки терпеть не мог и отдавал свою порцию товарищам. А однажды скопил целый литр и принес в подарок командиру полка. Это теперь служило предметом постоянных шуток.

- Да что вы смеетесь? - едва скрывая усмешку, спросил Осипов. - Мы же все с ним делим пополам... даже шинель...

Тут хохот еще больше усилился.

С шинелью у Васи произошла такая история. Назначил его командир эскадрона Биктяшев в штаб посыльным. Дежурный по полку определил его в землянку командира полка и заставил топить железную печь. Вася выполнял свои обязанности очень добросовестно. Бдительно следил за печкой, бегал в штаб, колол дрова. Осипову старательный паренек понравился. Один раз Антон Петрович застал его в страшном смятении и растерянности. При появлении командира полка Вася всегда вскакивал и становился "во фрунт". Но сейчас он этого не сделал. Лицо его было выпачкано в саже и выражало самую отчаянную растерянность.

- Ты что, милок, кособочишься? - удивленно посматривая на паренька, спросил Осипов.

- Разрешите, товарищ подполковник, в эскадрон отправиться, - совсем подавленно проговорил Вася.

- Зачем?

- Наказание отбывать...

- Какое наказание?

- Наряд. Комэска товарищ Биктяшев, старший лейтенант, дал, - унылым голосом отвечал Вася.

- За что?

- За шинель... - Вася повернулся и показал. Левая пола шинели почти наполовину была сожжена и являла собой очень печальный вид. - Растопил жарко и нечаянно уснул маленько. Комэска мне сказал: "Ты самый первостепенный лентяй, спишь все время, шинель спалил..." - и велел откомандироваться в эскадрон на кухню картошку чистить.