Евгений Баулин - Сын неба

Он уже представлял себе, как посадит истребитель. У пулемета будет хлопотать конструктор, а он, наскоро переодевшись, поедет в парк.
Вскоре внизу показался город Пушкин. Утопающие в густой зелени дома. Улицы ровными линиями расчертили город. Вон и знаменитое Большое озеро с Чесменской колонной… А правее – дворец, Камеронова галерея. Там, наверное, уже гуляют друзья.
И вдруг дерзкая мысль осенила его: «Передам им воздушный привет, пролечу низко над дворцом». На мгновенье вспомнил разговор с Евдокимовым. Заколебался…
А парки уже проплывали под ним.
«Ну! – какая-то неведомая сила подталкивала его.– Ну! Давай сейчас, потом будет поздно…»
Он рванул ручку управления, и самолет из горизонтального полета перешел в отвесное пикирование. От сильной перегрузки темнело в глазах, на барабанные перепонки давило что-то тяжелое.
По Екатерининскому парку забегали испуганные люди, увидев падающий с оглушительным ревом самолет.
Покрышев вцепился в управление. Почти над самыми верхушками деревьев последними усилиями вывел самолет из пикирования. В голове шумело. К горлу подкатывалась тошнота.
Он с большим трудом довел истребитель до аэродрома. Долго сидел в кабине, приходя в себя. Конструктор забрался на крыло и осматривал пулемет.

.– Отлично, – устало ответил Покрышев.

Он сел в машину и уехал с аэродрома. Покрышев вздохнул облегченно: пронесло!
КРЕЩЕНИЕ ОГНЕМ

Рано утром 30 ноября полк подняли по тревоге. Занимался морозный день. Со стороны советско-финской границы, неподалеку от которой базировался полк, до носилась артиллерийская канонада.
На ровном поле аэродрома выстроились летчики, инженеры, техники. Сильный мороз пощипывал щеки' нос, забирался под одежду. Но люди стояли, не шелохнувшись, внимательно слушали комиссара. Он говорил о том, что финские реакционеры спровоцировали инцидент на границе, и Советское правительство решило обезопасить от всяких случайностей Ленинград.
По команде летчики сели в самолеты.
Медленно тянулось время. От долгого ожидания стали мерзнуть ноги, а команда на взлет все не подавалась.
К истребителю Покрышева подошел красноармеец в дубленом белом полушубке, в валенках и с большим термосом в руках.

Красноармеец ловко налил в стакан горячий напиток.
Не успел Покрышев сделать глоток, как в воздух
взвилась сигнальная .ракета. Тишину аэродрома разорвал беспорядочный гул моторов. Звено за звеном стремительно поднялось в воздух. Эскадрилья взяла курс на север, пересекла линию фронта, – ее отчетливо можно было определить по черному дыму, густой пеленой стлавшемуся над землей. Это горели подожженные белофиннами деревни.
Несколько минут летели над вражеской территорией. Она словно вымерла.
Время полета истекало, а противника нигде не было видно. Пришлось возвращаться на аэродром.
Потом взлетали во второй и третий раз. И всё неудачно. Казалось, противник уклоняется от встреч в воздухе.
Наконец в районе Выборга эскадрилья встретила «туиск» – финский разведчик. Наши истребители устремились в атаку. После первых же пулеметных очередей финский самолет задымил, перевернулся в воздухе, полетел вниз. И в этот момент машину Покрышева сильно подбросило от удара зенитного снаряда. Самолет отчаянно затрясло. Стала резко падать скорость.
Покрышев растерянно посмотрел на удаляющиеся к югу истребители.
«Неужели отвоевался?» – подумал он, но тут же рассердился на себя за минутную слабость. Нет, он будет бороться до тех пор, пока не исчезнет последняя, хотя бы малейшая надежда на спасение!
Под ним простиралась чужая земля, укутанная снегом, неизвестная и молчаливая. Только вдали, на юге, время от времени появлялись вспышки. Это вела огонь наша артиллерия. Там проходила линия фронта. По тому, как стремительно снижался самолет, Покрышев понял: до своих не дотянуть.
Неожиданно заглох мотор. Теперь нужно было искать место для посадки. Среди леса он приметил маленькое болото и стал на него планировать.
Самолет шумно плюхнулся на брюхо. Летчик ударился лбом о приборную доску. Из рассеченного лба но лицу полилась кровь… Машина, пробив лед, медленно оседала в трясину.
Вокруг стояла тишина. Но доверять ей было нельзя. Каждую минуту мог появиться враг Выбравшись из кабины, Покрышев сразу же почувствовал: ноги медленно погружаются в болото. Попробовал сделать шаг и… провалился еще глубже – по самую грудь. Он раскинул руки, пытаясь удержаться на поверхности, но болото медленно засасывало его. Стоило посильнее упереться локтями, как руки тоже уходили в обжигающую холодом трясину. С лица падали крупные капли пота. От крови слипались глаза. Наконец ему с трудом удалось выбраться. И вот он лежал в десяти метрах от самолета, судорожно глотая холодный воздух. Переводя дыхание, начал соображать, что же делать дальше.
В тишине послышалось шипение, и рядом что-то тяжело плюхнулось Покрышев осторожно приподнялся и огляделся.
На северном берегу болота суетились маленькие фигурки.
«Белофинны! Кроют, гады, из минометов по самолету! Надо уходить из зоны огня. Но сейчас нельзя.
Поползешь –заметят и подстрелят. Лучше подождать темноты…» – И он остался лежать до вечера.
Наконец солнце скрылось за лесом – начало темнеть. Посерел горизонт. Деревья постепенно теряли свои четкие очертания. Лишь изредка, когда из-за облаков появлялась луна, становилось светлее. Под ее холодным светом все приобретало сказочный вид: и поблескивающий тысячами маленьких точек снег, и одетые в белые шапки сосны, и темно-синее, какое-то незнакомое небо.
Покрышев вынул пистолет, приготовился. Как только луна скрылась в облаках, осторожно пополз, ориентируясь на могучую сосну у края болота. Через несколько минут добрался до нее и, тяжело дыша, привалился к мощному стволу. Вдруг в кустах что-то шлепнулось в снег. Покрышев вздрогнул, быстро вскочил, спрятался за сосну и взвел курок пистолета. Сердце судорожно билось. Снова раздался шум, а потом все стихло.
«Фу ты черт! Куропатка… Ну и напугала же!»
Не успел он прийти в себя, как услышал шаги. На дорогу, которая проходила рядом с сосной, вышли трое в белых полушубках.
«Финны!» – мелькнула мысль.
Трое остановились. Один из них полез в карман.