Семен Брилиант - Г. Р. Державин. Его жизнь, литературная деятельность и служба

На почве крепостного права, или, вернее, бесправия, свободно процветали жестокосердие, произвол, лихоимство, невежество и всевозможные народные бедствия: эпидемии и голод постоянно сменяли друг друга по всему простору земли русской.

Екатерина II подтвердила в Сенате петровское изречение: «почто писать указы, коль их в диванах не творят»; но все меры против взяток и произвола ни к чему не приводили и скоро были оставлены втуне самой императрицей.

«Стоглавая гидра» пугачевщины нашла сочувствие в народных массах. Энергичный усмиритель Пугачева Бибиков писал, что трудно бороться не с мятежниками, а «с всеобщим недовольством». Он же свидетельствует, что ненависть обращалась главным образом на дворян и чиновников. Также и члены комиссии по поимке Пугачева признавали, что бунт произошел от ненависти беглецов – помещичьих крестьян – к угнетающим их владельцам и чиновникам. Князь Щербатов в «письме к вельможам – правителям государства» обращается к сановникам «блестящего века» с такими словами: «вижу ныне вами народ утесненный, законы в ничтожность приведенные: имение и жизнь гражданскую в неподлинности» и так далее и затем кончает вопросом: «чем вы воздадите народу, коего сокровища служат к обогащению вашему?» Отдельные голоса, гуманные или просто разумные, заглушаются общим хором. В сочинении, представленном Поленовым в 1768 году в Вольное экономическое общество, предсказывалась уже возможность возмущения. В большинстве, напротив, даже просвещенные люди полагали, что вотчинники, помещики являются законными господами своих крестьян и должны заботиться об улучшении их материального и нравственного быта, но свободное состояние «с нашею формой правления монархического не согласует». Этот общий взгляд выразился в словах Татищева, который под влиянием идей Пуфендорфа признает, что крестьяне-холопы лишь по естественному своему состоянию должны быть свободны.

Главную причину общего неудовольствия правительством Державин видит в лихоимстве. В секретной инструкции во время действий против Пугачева Бибиков предписывал ему разузнать образ мыслей населения. Сколько он мог наблюсти, лихоимство всего более поддерживает ропот, потому что всякий, кто с крестьянами имеет малейшее дело, грабит их. Это делает «легковерную» и «неразумную» чернь недовольною и поддерживает язву бунта. Державин выражается так, как будто разумные люди довольны, если их грабят, но дело оттого не меняется. А взгляд на взятки был очень простой и нехитрый. В «Трутне» [4]помещик пишет племяннику: «Вы говорите, что за взятки надлежит наказывать, надлежит исправлять слабости. Знаете ли, что такие слова не что иное, как первородный грех: гордость? А гордыми делают вас книги»… Правый суд был редок, и законы находились в пренебрежении. Гораздо позже Державин, в бытность губернатором в Тамбове, никак не мог выписать из столицы хоть какие-нибудь печатные уложения и хлопотал о том через разных друзей. Отпечатанные экземпляры законов были редкостью и расходились в небольшом количестве.

В исходе сентября 1773 года в Петербурге праздновалось бракосочетание великого князя Павла Петровича с Дармштадтской принцессой Натальей Алексеевной. В то самое время при дворе начались смутные толки о волнениях на юго-востоке России и о появлении Пугачева. Жители городов и духовенство встречали мятежников колокольным звоном и хлебом-солью. Екатерина в негодовании уволила посланного на Волгу генерала Кара и на его место избрала генерал-аншефа Бибикова, известного твердостью, знанием дела и умеренностью. Со званием главнокомандующего в его распоряжение отданы были все местные власти и предоставлены самые широкие полномочия, Екатерина в своем рескрипте справедливо назвала его «истинным патриотом». Это был человек с образованием и благородным образом мыслей. Он служил делу, а не лицам и не умел льстить.

Державин не был известен Бибикову, но со свойственными ему энергией честолюбия и устремленностью к карьере решился попытать счастья. Явясь к Бибикову, он объяснил, что, будучи уроженцем Казани и хорошо зная край, надеется быть ему полезным. Вечером того же дня он получил приказ явиться снова и узнал о назначении своем в следственную комиссию.

Бибиков не раскаялся впоследствии в выборе. Державин оказался усердным исполнителем предписаний. Три года длилась пугачевщина, и во все это время Державин не переставал действовать энергично, постоянно стараясь выдвинуться, заслужить расположение вельмож, становившихся во главе действий, и обратить на себя внимание самой императрицы. Со смертью Бибикова Державину пришлось лавировать, ища расположения главнокомандующего Петра Панина и начальника секретных комиссий Павла Потемкина, брата известного временщика.