В 1695 году материальные обстоятельства Ньютона изменились. Близкий друг и поклонник Ньютона Чарльз Монтегю, молодой аристократ, лет на двадцать моложе Ньютона, страстный любитель литературы, немного занимавшийся также и наукой, достиг одного из самых высоких положений в государстве: он был назначен канцлером казначейства (почти то же, что министр финансов).
Заняв этот пост, Монтегю обнаружил замечательные административные способности. Между прочим он занялся вопросом об улучшении денежного обращения в Англии, где в то время, после ряда войн и революций, было множество фальшивой и неполновесной монеты, что приносило огромный ущерб торговле. Монтегю вздумал перечеканить всю монету. Многие восстали против этой реформы, называя ее “диким проектом”, могущим разорить казну и даже “подорвать основы государственной власти”. Но Монтегю был не из числа людей, которых можно напугать громкими словами. Он убедил в своей правоте и палату, и корону – и перечеканка была дозволена.
Чтобы придать наибольший вес своим доказательствам, Монтегю обратился к тогдашним знаменитостям, а именно к Ньютону, Локку и Галлею. В то же время ему пришла мысль выказать благодарность своему гениальному другу и воспользоваться его услугами для блага страны.
Вольтер объясняет дело иначе. Со свойственной ему “гениальной игривостью” он утверждает, что Ньютон оказался в чести не за то, что был автором “Начал”, а потому, что имел хорошенькую племянницу. Отношения Монтегю к племяннице Ньютона, конечно, не секрет; но благородный и открытый характер этого государственного человека говорит за то, что он главным образом руководствовался своим безграничным уважением к Ньютону.
В марте 1695 года Монтегю написал Ньютону письмо, в котором сообщил, что уже заручился согласием короля на его назначение. “Эта должность (то есть управляющего монетным двором), – писал Монтегю, – чрезвычайно годится для вас. Это главная должность в монетном дворе. Она оплачивается пятью или шестью тысячами рублей в год, а дела не слишком много, так что займет не более времени, чем вы можете уделить”.
Ньютон не обманул ожиданий своего друга. Он взялся за новое дело с чрезвычайным усердием и вполне добросовестно, причем своими познаниями в химии и математической сообразительностью оказал огромные услуги стране. Благодаря этому трудное и запутанное дело перечеканки было удачно выполнено в течение двух лет, что сразу восстановило торговый кредит. Эта реформа чрезвычайно огорчила менял, ростовщиков и фальшивомонетчиков. Некий Шалонэ написал на Ньютона донос, указав на выпуск фальшивой монеты и обвиняя в этом Ньютона. Следствие показало, что монету фабриковал сам доносчик, и по тогдашним законам он был казнен.
Ньютон так много работал по должности, что в эти два года почти не занимался математикой. Только раз представился случай испытать его силы. В июне 1696 года известный математик Иоганн Бернулли, один из членов знаменитой “математической династии Бернулли”, послал вызов “всем остроумнейшим математикам, процветающим на земном шаре”, предлагая решить две весьма трудные задачи. Одна состояла в определении рода кривой линии, соединяющей две точки таким образом, что тело, движущееся по ней единственно в силу своей тяжести, начав движение из верхней точки, достигало нижней в возможно короткий промежуток времени. Можно подумать, что прямая линия как кратчайшая удовлетворяет этой задаче; но не следует забывать, что в этом вопросе играет роль не одна длина пути, но и скорость движения точки. Другая задача, чисто геометрическая, была не менее сложна. В то время председателем Королевского общества был Монтегю. Получив задачи, он передал их Ньютону, который, занявшись ими в часы досуга, в тот же день решил обе и прислал решение Монтегю. Ньютон показал, что первой задаче удовлетворяет так называемая циклоида, кривая линия, исследованная еще Паскалем.
Этот случай особенно любопытен по той причине, что дает возможность сравнить силы Ньютона после испытанной им душевной болезни с силами других тогдашних математиков первой величины. Решением задач Бернулли занялись первые математики того времени, в том числе в Германии Лейбниц и во Франции Лопиталь. Лейбниц был “поражен красотою задач” и, узнав, что Бернулли назначил шестимесячный срок на решение, просил продлить его до одного года. Бернулли охотно согласился, и к концу срока были получены решения от Ньютона, Лейбница и Лопиталя, причем решение Ньютона, найденное им в несколько часов, было без подписи. Но Бернулли тем не менее тотчас угадал автора: “tanquam ex ungue leonem (как по когтям льва)”, по словам самого Бернулли.
Читать дальше