Юлий Малис - Рудольф Вирхов. Его жизнь, научная и общественная деятельность

Ближайшие практические меры, которые должны быть немедленно приняты правительством, прежде всего касаются народного образования. Надо поставить народное образование на самых широких началах; надо позаботиться об устройстве хороших школ – элементарных, земледельческих и ремесленных. Необходимо школу совершенно отделить от церкви; обучение должно стать светским, и основой его следует сделать положительное изучение природы. В настоящее время – особенно удобный момент благотворно повлиять на подрастающее поколение. Эпидемия осиротила сотни детей, которые теперь одиноки и совершенно лишены влияния своих приниженных семей. На развитие их следует обратить исключительное внимание прежде всего. Не следует, однако, ограничиваться одними детьми. Взрослое население также надо приобщить к культуре. Самыми подходящими средствами для этого Вирхов считает введение широкого самоуправления в общине и государстве, проведение разумной системы прямых и справедливых налогов, отмену привилегий отдельных личностей и уничтожение феодальных тягот, угнетающих бедные классы, улучшение земледелия, огородничества и скотоводства, улучшение путей сообщений, устройство фабрик и так далее. Вирхов требует от государства, чтобы оно взяло в свои руки организацию труда: на государстве лежит прямая обязанность – обеспечить каждому рабочему возможность человеческого существования. Заботиться о том, чтобы люди могли иметь работу, – это и есть задача государства. Конечно, государство не должно стеснять свободного самоопределения человека; оно должно являться лишь в роли помощника и советника. Главным же образом, необходима ассоциация неимущих, чтобы они путем этой ассоциации могли вступить в ряды пользующихся жизнью, чтобы люди раз и навсегда перестали быть лишь машинами для других. «Весь свет знает, – пишет Вирхов, – что пролетариат нашего времени обусловлен, главным образом, введением и улучшением машин, что в той мере, в которой земледелие, фабричное производство, судоходство и пути сообщения, вследствие усовершенствования их орудий, достигли такого развития, какого никогда нельзя было даже предчувствовать, – в той же мере человеческая сила потеряла всякую автономию и вступила в машинное производство в качестве члена его – члена, правда, живого, но эквивалентного мертвой стоимости. Люди теперь уже ценятся только как „руки“. Но разве люди – только машины в истории культуры народов? Разве триумфы человеческого гения не служат ни к чему иному, как лишь к обездолению рода человеческого? Конечно, нет! Наше столетие открывает собой социальную эпоху, и предметом его деятельности не может быть ничто иное, как стремление свести к возможно меньшему размеру все машинообразное в человеческой работе, все то, что преимущественно приковывает людей к почве, к грубо-материальному и отвлекает от более тонкого движения материи. Человек должен работать лишь столько, сколько необходимо, чтобы из почвы, из грубого вещества извлечь столько, сколько необходимо для уютного существования всего данного поколения; но он не должен расточать свои лучшие силы на создание капитала. Капитал – это чек на наслаждение; но к чему же этот чек увеличивать в такой степени, которая переходит всякие границы? Увеличивайте наслаждение, а не одну лишь мертвую и холодную возможность его, которая, сверх того, даже по отношению к капиталу не является постоянною, а бесконечно колеблющейся и ненадежной. Французская республика уже признала этот принцип в своем лозунге братства и, по-видимому, собирается, несмотря на всю силу старой буржуазии, осуществить его на деле при посредстве ассоциации. Действительно, ассоциация неимущего труда с капиталом государства, или денежной аристократии, или многих мелких собственников – вот единственное средство для улучшения социального положения. Капитал и рабочая сила должны быть, по крайней мере, равноправны, и живая сила не должна более быть в подчинении у мертвого капитала».

Предлагая для Верхней Силезии такие радикальные средства, как лекарства против возврата голода и страшной тифозной эпидемии, Вирхов не скрывал от себя, что может встретить улыбку на лицах тех, которые «не в состоянии подняться на возвышенные точки зрения в истории культуры». Он был, однако, уверен, что с ним согласятся «серьезные и ясные головы, которые в силах понять свое время». Конечно, даже признавая, что только предложенным в «Сообщениях» путем мыслимо основательное излечение, иные могут прибегнуть к обыкновенному в подобных случаях возражению, что пришлось бы долго ждать наступления нового порядка.