А. Бахтиаров - Иоганн Гутенберг. Его жизнь и деятельность в связи с историей книгопечатания

Наборщики, или, как их тогда называли, «дети Гутенберга», захватив в собою шрифт, разбежались во все стороны и везде распространяли свое искусство.

Типография Гутенберга была пощажена.

По заключении мира, 18 января 1465 года, курфюрст Адольф Нассаусский принял на вечную службу к себе Гутенберга «как своего любезного и верного слугу, оказавшего ему многие услуги».

Гутенберг назначен был пожизненным камергером курфюрста. В этой должности он получал ежегодно придворную одежду дворянина, 20 четвериков муки и две бочки вина. От очередного дежурства при дворце он был освобожден. Счастье улыбнулось Гутенбергу, хотя и на закате дней. С этой минуты великий изобретатель не страдал от материального недостатка и мог спокойно продолжать свое любимое дело. Он был счастлив, что увидел наконец полный успех книгопечатания. Но жизнь человеческая коротка. В конце января 1468 года Гутенберга не стало. Великий труженик почил от дел своих. Он похоронен в Майнце, на кладбище доминиканского монастыря. К стыду современников, могила его неизвестна…

Вообще говоря, великие события и великие исторические деятели редко оцениваются современниками.

Чтобы хорошо рассмотреть колоссальную фигуру, надо стать от нее на почтительном расстоянии. Точно так же великие открытия и изобретения никогда не дают сразу всех своих плодов. Гуляя в лесу, вы заметили, что на земле валяется простой желудь. Пройдет целое столетие, пока из него вырастет и разовьется могучий дуб. Современники Гутенберга не могли предвидеть, что изобретение книгопечатания составит собою эру, с которой начнется новая история.

Благодарные потомки поставили Гутенбергу памятник, и не один, а несколько: в городах Майнце, Страсбурге и Франкфурте-на-Майне. Уже четыре раза, четыре столетия – в 1540, 1640, 1740 и 1840 годах – праздновалась память Гутенберга.

Памятник во Франкфурте-на-Майне поставлен Гутенбергу в четырехсотлетний его юбилей, именно в 1840 году. Гутенберг со своими сотрудниками, Фаустом и Шеффером, изображен во весь рост, в левой руке у него – отлитая для печатания литера. В медальонах, – в подножии памятника, – портреты знаменитых лучших типографов до нашего века включительно и гербы четырех городов, где прежде всего процвело книгопечатание: Страсбурга, Майнца, Франкфурта и Венеции. Четыре аллегорические фигуры женщин изображают богословие, естествознание, искусство и промышленность.

По углам монумента бьет вода – изо ртов четырех животных, между которыми бык знаменует Европу, слон – Азию, лев – Африку и лама – Америку.

Последствия изобретения книгопечатания неисчислимы. Рукописные книги сменились печатными. Цены на книги тотчас же понизились на четыре пятых против прежней их рыночной стоимости. Первые типографщики, трудившиеся около печатных станков, были пионерами цивилизации – все они сослужили великую службу образованности и приобрели право на вечную признательность за услуги, оказанные ими просвещению человечества. Дешевые книги, отпечатанные, как тогда выражались, manu stannea (оловянною рукою), породили массу читателей. С изобретением книгопечатания автор мог распространять свои идеи и говорить с образованным классом совершенно свободно, не стесняясь временем и местом. Печатная книга спасает автора от забвения, потому что она печатается в нескольких сотнях и тысячах экземпляров, тогда как рукопись, как бы она ни была ценна по своим внутренним качествам, легко может затеряться. Конечно, в сравнении с вечностью, все – ничто, но рукопись скорее может погрузиться в Лету, чем книга. Духовенство в первое же время поняло, что книгопечатание благоприятно для распространения вероучения, а французский король Людовик XII в своем указе 1513 года поспешил заявить, что это скорее Божеское, чем человеческое изобретение. Теперь всякий мог завести типографию. Никто не обязывал содержателя ее печатать одни только духовные книги. Благодаря типографскому станку стали быстро распространяться классические сочинения древних греков и римлян.

В век изобретения книгопечатания европейская наука не двигалась вперед, она как бы окаменела, застыла; в ней царили схоластики, сделавшиеся впоследствии неистощимым предметом для сатиры. Над схоластиками смеялся еще Петрарка; он считал средневековую науку ниже здравого смысла простых гребцов и земледельцев. Схоластики уступили свое место так называемым гуманистам, которые пересадили на европейскую почву идеи античного мира.