Э. Гримм - Тиберий и Гай Гракхи. Их жизнь и общественная деятельность

С гибелью вождя и партия умеренных должна была распасться: часть пристала к реакции, часть к демократии, а масса, лишившись руководителя, окончательно обезличилась и потеряла всякое значение.

Но хотя речь Сципиона и осталась непроизнесенной и земли союзников формально не были исключены из ведения триумвиров, фактически, тем не менее, и вышеуказанное ограничение их прав, и энергичные протесты пострадавших от конфискаций привели к прекращению деятельности комиссии.

Тем не менее, волнение среди союзников не улеглось. Их положение, их интересы, их цели и стремления, как они стали проявляться за последнее время, поразительно напоминают положение, интересы и стремления плебеев, какими они были 200 лет назад. Как прежде плебеи, составляя главную опору Римского государства, поддерживая его могущество, естественно, стремились к упразднению устаревших и несправедливых привилегий патрициев, так теперь с таким же правом союзники требовали упразднения привилегий уже не отдельного римского сословия, но всего римского народа.

Недовольство давно уже глухо росло среди них и искало лишь повода, чтобы ярко проявиться, а аристократы со своим поразительным эгоизмом и непониманием государственных нужд еще поторопились усилить его. Законом их сторонника, трибуна М. Юния Пенна, в 126 году магистраты были уполномочены удалить из Рима если не всех неграждан, то, по крайней мере, наиболее опасных представителей этого элемента, – и самое характерное и важное при этом то, что этот закон был принят именно самим народом, что римский народ или, по крайней мере, городская часть его, которая фактически решала судьбу своего отечества, все еще не отвыкла от свойственного античному миру высокомерия и эгоизма, не желающего допустить никого к тем выгодам, которыми пользуется сам народ-завоеватель. Тот же эгоизм, то же высокомерие, с которыми вообще греки или римляне смотрели на “варваров”, приходилось испытывать на себе родственному греческому или латинскому племени от своих родичей-победителей. Победители никак не могли понять, что если прежде их и разделяли различные, а подчас и противоположные интересы, теперь, напротив, эти интересы слились, и лишь при тесном союзе, при полном понимании этого единства может процветать целое. Им всегда казалось, что они одни имеют право на все выгоды своего положения, что бывшие враги и нынешние союзники должны радоваться, если им позволяют нести всю тяжесть, нераздельно соединенную для народа с могуществом.

Сочувственное отношение демократической партии к требованиям союзников поэтому и составляло больной пункт в ее положении среди народа. Понимая высшую государственную необходимость удовлетворить эти требования, партия народа становилась в оппозицию к самому народу; и, несмотря на все ее старания убедить последний, все-таки подвергалась опасности быть погубленной этим пунктом своей программы.

В 125 году, правда, могло показаться, что партия одержала крупную победу и может рассчитывать на еще более значительные успехи в будущем: главный вождь ее, член комиссии триумвиров, М. Фульвий Флакк, был избран консулом, и, казалось, теперь можно ожидать энергичных мер в осуществлении идей Тиберия. Но ожидания оказались тщетными: сенат воспользовался своим правом указывать консулам круг их занятий и отправил демократического консула в Заальпийскую Галлию для покорения племени саллувиев. Партия, таким образом, совершенно осиротела: из других ее вождей Папирий Карбон переметнулся к аристократии и так же энергично, как прежде нападал, теперь стал защищать ее, а Гай Гракх в качестве квестора находился в Сардинии при консуле Л. Аврелии Оресте.

Прежде, однако, чем уехать на место своего назначения, Фульвий доказал, что союзники могут смело рассчитывать хотя бы на нравственную поддержку его партии. К великому негодованию сената, консул предложил дать им право римского гражданства; но, видя с одной стороны ужас и гнев сената, с другой – неохоту народа, он до поры до времени отказался от своего проекта и уехал в Галлию.

Обманутые в надежде на быстрое улучшение своего положения жители одного из богатейших городов Италии, колонии Фрегеллы, решили силою добиться того, чего им не давали добровольно. Но раздоры среди самих колонистов – как всюду, и здесь происходила ожесточенная борьба между богатыми и бедными – дали римлянам возможность подавить восстание раньше, чем оно успело распространиться на другие города и племена. Среди граждан нашелся предатель – вероятно, из городской аристократии – некий Нумиторий Пулл, открывший претору Л. Опимию доступ в город. Восставшие были строго наказаны, их цветущий город разорен, и возле того места, где стояли Фрегеллы, основана колония римских граждан, Фабратерия.