В. Огарков - Екатерина Дашкова. Ее жизнь и общественная деятельность

Но, говоря о тех причинах, которые привели Дашкову к решимости действовать, мы должны указать и на то, что в те молодые годы у княгини, при ее восторженном настроении, не могло быть только исключительно одних практических соображений: у нее было несомненно много романтического задора и искреннего энтузиазма в пользу своего обожаемого друга-императрицы. Не забудем, помимо того, что она была достаточно умна, чтобы понимать всю выгодность и для государства грядущей перемены. И если мы сравним ее действия с действиями других участников, исключительно руководившихся личными видами без всяких извиняющих романтических мотивов, то должны отдать безусловное предпочтение Екатерине Романовне перед многими из них.

Как же был оценен этот энтузиазм Дашковой и ее энергическая деятельность Екатериной II? Во всяком случае, недостаточно, и государыня была во многом несправедлива к своей страстной партизанке. Довольно удовлетворительным объяснением этого факта может служить то, что Екатерина II, сама горевшая жаждой подвигов, долженствовавших прославить ее имя на весь мир, не хотела разделять этой славы, – в особенности в первое время царствования, – с другой женщиной: она не могла терпеть около себя молодой, умной, образованной и энергичной особы, не стеснявшейся говорить резкостей и не способной на скромную роль только одобряющей слушательницы. В начале царствования Екатерины II участие в управлении государственными делами такой самолюбивой личности, как Дашкова, когда еще сама государыня не успела приобрести популярности, могло казаться ей опасным для собственной репутации. Известно, что Екатерина II всячески старалась показать различным европейским знаменитостям, что только она сама, одна, заведует всеми государственными делами. Может быть, конечно, и самые свойства характера Дашковой, любившей во все вмешиваться и играть доминирующую роль, в связи с вышеуказанной причиной обусловили быстрое охлаждение к ней государыни.

Прежде всего представляется интересным вопрос, насколько было крупно участие княгини Дашковой в событиях, подготовивших 28-е июня 1762 года. Весьма вероятно, что от нее, в особенности вначале, многое скрывалось, когда еще не убедились в ее искренности и способности помогать делу. Но представляется положительно несправедливым то умаление ее значения в этом событии, которое видно в отзывах Екатерины II, например, в письме к Понятовскому. “Княгиня Дашкова, – пишет государыня, – младшая сестра Елизаветы Воронцовой, хотя она хочет приписать себе всю честь этого переворота, была на весьма худом счету благодаря своей родне, а ее девятнадцатилетний возраст не вызывал к ней большого доверия. Она думала, что все доходит до меня не иначе, как через нее... Наоборот, нужно было скрывать от княгини Дашковой сношения других со мной в течение шести месяцев, а в четыре последние недели ей старались говорить как можно менее”... “Выведите из заблуждения, прошу вас, – пишет далее Екатерина II, – этого великого писателя (Вольтера)”...

“Великий писатель”, мнением которого так дорожила “Семирамида Севера”, был “введен в заблуждение” Шуваловым, рассказавшим ему о выдающейся роли Дашковой в июньском событии, – и это было очень неприятно государыне...

Приведя это письмо, мы должны привести и замечания на него, выраженные Екатериной Романовной в послании к ее другу мистрисс Гамильтон. “Императрица уверяет, – пишет Дашкова, – что я мало участвовала в этом деле и была не что иное, как честолюбивая простофиля... Я не могу себе представить, чтобы такое возвышенное существо, как императрица, могло говорить таким образом о бедной своей подданной так скоро после того, как эта самая личность обнаружила бесконечную к ней преданность и рисковала, служа ей, потерять голову на плахе”.

В этих трогательных и благородных словах звучит сомнение в подлинности помянутого письма к Понятовскому.

Если и нельзя без оговорок принимать рассказ Дашковой о названном событии, в котором она будто бы оказывается главным двигателем, то во всяком случае имеется немало беспристрастных и достоверных свидетельств о том, что ее роль не была так незначительна, как это старались представить недоброжелатели княгини. Если среди военных главная деятельность принадлежала Орловым, то весьма значительная роль должна быть отведена и Дашковой, набиравшей союзников для дела среди высокопоставленных слоев общества. Хорошие отношения к дяде Н. И. Панину, воспитателю Павла Петровича, очень пригодились Дашковой. Вообще, знакомства и связи племянницы великого канцлера были так обширны и энергия ее вместе с умом и образованием так выдавались над общим уровнем, что все это представляло благодарные условия для успешной деятельности. И нужно сознаться, что многие действия княгини были разумны, осторожны и ловки.