И. Иванов - Петр Великий. Его жизнь и государственная деятельность

Такая всесторонняя деятельность и громадный труд возможны только при могучей организации. Петр напоминает собою тех сказочных богатырей, о которых в русской песне поется: “Сила-то по жилочкам так живчиком и переливается, грузно от силушки, как от тяжелого беремени”. Но величавая фигура Преобразователя, пропорционально сложенная, не подавляла своими размерами. От полного, смуглого, точно изваянного лица веяло спокойствием и глубокой сознательностью. Быстрый, проницательный, немного презрительный взгляд, крупный массивный лоб останавливали на себе внимание наблюдателя. Глаза большие, черные, “то величаво приветливые и радушные, то огненные и даже свирепые, они всегда выражали твердость и решительность”. Голос он имел звучный, громкий, произношение чистое, сановитое. Закинутая назад грива черных кудрявых волос придавала лицу вдохновенное выражение, несколько смягчавшее воинственный вид, быстроту и порывистость его движений. Наиболее схожий портрет Петра Великого сделан голландцем Моором в 1717 году в Гааге; замечательный по мастерству – принадлежит кисти Когравака. Полным собранием его изображений, во всех возрастах и разных костюмах, увешаны стены двух зал в Императорской публичной библиотеке.

Петр Великий представляет совершенно своеобразную личность не только в истории России, но и в истории всего человечества. Ему много помогло в преобразованиях самодержавие; но его частная жизнь, его личность несомненно отмечены печатью гениальности, а следовательно, оригинальны. Сущность натуры Петра, – говорит Костомаров, – всего лучше выясняется, если сопоставить с ним вечно резонирующего и нерешительного Гамлета. В Петре не гений художника, понимающий смысл человеческой натуры, а сама натура создала обратный тип человека с неудержимою и неутомимою волею, у которого всякая мысль тотчас обращалась в дело. “Я так хочу, потому что так считаю хорошим, а чего я хочу, то непременно должно быть” – таков девиз всей жизни этого человека. Когда говорят об “эпохе преобразования”, в воображении потомства встает монументальная фигура Петра Великого среди обломков московской старины. Москва, восприняв элементы культуры и прогресса, создала техника Piter'a и императора Петра I. В них преобразился царь московский. Исторический процесс сочетал самодержавную власть, наследованную от предков, с потребностью обновления, вызванною экономическим и политическим ростом России.

Государственный бюджет достигал в конце царствования Петра до 8 с половиной миллионов. Новый подушный оклад заменил старые подати: табельные, повсегодные и запросные, и дал значительный против прежнего излишек (2,8 млн.); 3/4 государственных средств расходовались на содержание военного ведомства, сухопутного (4,6 млн.) и флота (1,4 млн.). Из остальной же четверти покрывались расходы на дипломатию, администрацию, двор, общественные постройки и прочее. Должно заметить, что подушная подать установлена была, когда казенные издержки выросли из рамок табели; все свободные средства центральных и местных касс были израсходованы на покрытие содержания армии и флота, и старые способы увеличения государственных доходов оказались недействительными перед грозным фактом истощения платежных средств и уменьшения коренного населения России.

Чрезмерный рост расходов на военные надобности и тяжесть податного обложения – таковы главнейшие черты государственного хозяйства при Петре Великом; к ним присоединяются существенные недостатки административно-финансовой организации. Деление России на военные округа вызывалось финансовым кризисом и отчасти подражанием шведской системе. Расквартирование армии по губерниям подвергло население многим неприятностям солдатского постоя. Передача казенных сборов и расходов в местные кассы лишала приказное управление некоторых функций и прежних материальных средств. Негубернские поступления стало ведать новое учреждение, сенат. С падением приказов явилась необходимость в центрально-административной системе. Перемена столиц облегчила реформу, а соседство со Швецией указало для нее образцы. Но коллегии и провинции на практике столкнулись с ранее учрежденными губерниями и сенатом и не были достаточно точно согласованы во взаимных функциях.