Василий Авченко - Фадеев

Колчак приказал судить изменников военно-полевым судом, но Розанов, не желая обострять отношения с интервентами, передал арестованного Гайду чехам, и вскоре тот через Шанхай вернулся на родину [79] В 1924 году Гайда стал в Чехословакии первым замначальника Главного штаба, в 1926 году обвинен в шпионаже в пользу СССР и отправлен в отставку, в 1927-м возглавил Фашистское национальное сообщество. В мае 1945 года арестован органами чехословацкой безопасности по обвинению в пособничестве германским оккупантам, в 1947-м освобожден, в 1948-м скончался. . «Несмотря на то, что правительственные войска одержали блестящую победу над гайдовцами, особого удовлетворения все же не чувствовалось, — пишет Хартлинг. — Жизнь Владивостока продолжала течь по прежнему руслу разложения и разрушения. Разнузданность нравов, спекуляция и все прочие прелести тылового города были налицо. В ресторанах по-прежнему пьяные голоса надрывались, вопя на мотив „Шарабана“:

Неудачный мятеж Гайды проанализировал Лазо и решил пойти другим путем — сделать ставку не на винтовки, а на агитацию, привлечь солдат врага на свою сторону.

Становится известно о новых победах Красной армии в Сибири: вслед за Омском взяты Ново-Николаевск и Томск. Войска Розанова в Приморье выходят из повиновения. 30 ноября при поддержке партизан восстает гарнизон Сучана, за ним — гарнизон Шкотова.

Восстание во Владивостоке готовит Лазо. Его успех во многом зависел от позиции Учебной инструкторской школы. Школу создали в конце 1918 года на острове Русском, отделенном от Владивостока морским проливом, при участии британского генерала Нокса. Она имела три батальона — офицерский и унтер-офицерские. «В полуразвращенные революцией воинские чины нужно было вдохнуть здоровый дух, показать им все преимущества крепкой дисциплины», — пишет Хартлинг. Это была не просто «учебка» для мальчишек, а, как сказали бы сейчас, элитная часть. Отсюда понятно значение, придававшееся «школе Нокса» и красными, и белыми. Хартлинг пишет, что в школе орудовали красные агенты, «разлагавшие» личный состав.

В советское время бытовал сюжет о том, как Лазо один, без оружия и охраны, отправился по льду на Русский и убедил курсантов школы держать нейтралитет, чем обеспечил успех восстания [80] Губельман в биографии Лазо в серии «ЖЗЛ» (1956) также утверждает, что партия отправила Лазо на Русский, и даже описывает разговор последнего с офицерами так, как будто сам при нем присутствовал. Но никаких деталей самого похода не дает, хотя это-то и интересно: как добрался, как проник, как уцелел, как вернулся? Сюжет с походом на Русский вошел и в фильм Александра Гордона «Сергей Лазо» («Молдова-фильм», 1967), где заглавную роль сыграл Регимантас Адомайтис. В фильме — явно не зима, Лазо едет на Русский на катере. А вот как писал о появлении Лазо в «школе Нокса» дальневосточный поэт Георгий Корешов: Ах, свечи! Черт, как мало света! Но все же каждый увидал! Так вот какой — без эполетов Сам партизанский генерал. . «За кого вы — русские люди, молодежь русская?.. Мы русскую душу не продавали по заграничным кабакам… Мы грудью нашей, мы нашей жизнью будем бороться за Родину против иноземного нашествия! Вот за эту русскую землю, на которой я сейчас стою, мы умрем, но не отдадим ее никому!» — будто бы сказал Лазо на Русском. В характер риторики верится легко: патриотизм для белогвардейцев не был пустым словом, а то, что творили интервенты, было всем известно. Но сама реалистичность «ледового похода» Лазо на Русский вызывает сомнения.

Ни в личном мужестве, ни в незаурядности Лазо сомневаться не приходится. Он уже при жизни стал фигурой легендарной, этаким дальневосточным Че Геварой. Но в его «Дневниках и письмах» (Владивосток, 1959) о походе на Русский ничего не говорится. Историк Русского острова Олег Стратиевский сомневается, что такое вообще было возможно: Лазо был загружен работой, почти не спал, писал огромное количество воззваний, принимал делегатов [81] Сам Лазо записал 1 января 1920 года: «В эти напряженные дни подготовки восстания, когда приходилось работать круглые сутки, вырывая случайные свободные часы для сна, в эти дни не чувствовалось усталости, работа захватывала… Товарищи по квартире… удивлялись такой работоспособности… Они простые обыватели, привыкшие в определенные часы ложиться и вставать, привыкшие к определенным часам работы, не испытавшие, наверное, того подъема тех сил, которые дает работа, подходили и ко мне и к другим с этой обывательской точки зрения. Эти люди твердили мне скучную мораль о восьмичасовом сне и необходимости отдохнуть…» . «Мог ли… председатель оперативного штаба… державший все ниточки сложного процесса подготовки к решающему выступлению, бросить управление и пойти к юнкерам? — пишет Стратиевский. — А появившаяся в 50-е годы в официальных документах дата его выступления — 30 января 1920 года — вовсе не выдерживает критики. После ареста офицеров на острове 28 января и за день до восстания агитация юнкеров была бессмысленной. Тем более она становилась бессмысленной после восстания». Краевед Нелли Мизь говорит о том же: «Школа прапорщиков уже тогда была против выступления, то есть ее агитировать уже было не надо».