В то же время до меня доходили сведения, что на Феррари еще рано ставить крест. И с приближением осени положение дел стало очень быстро меняться. Определенно, у Феррари была во мне сильная заинтересованность, но сперва нам нужно было утрясти детали сделки с Джорданом, из которого к тому времени я уже решил бесповоротно уйти.
Будучи в Джордане, в большинстве гонок я квалифицировался впереди своего напарника по команде Рубенса Баррикелло, которого одно время считали следующим Айртоном Сенной. Но в тот момент его результаты были таковы, что я не считал победу над ним чем-то особенным. Парень более не входил в чей-либо Топ10. Продолжение карьеры в Джордане моей репутации также не сулило ничего хорошего; поэтому переход в Феррари был верным решением со всех точек зрения. Если бы мы только нам удалось все уладить.
Я спросил у Эдди Джордана, сможет ли он посодействовать моему переходу в Феррари. Он дал неуверенный, но положительный ответ. Это означало, если ему заплатят нужную сумму денег, возможно все. Мы полетели к юристам Феррари в Швейцарию, и соглашение было достигнуто. Чтобы получить из Бенеттона действующего чемпиона мира Михаэля Шумахера, Феррари выложило очень крупную сумму денег, так что на мою долю осталось не так и много. Кроме того, большая часть этих денег в качестве выкупа ушла на банковские счета Джордана. И все же, самым важным было то, что я оказался в Феррари.
По окончании сезона 1995 года я буквально летал на крыльях. Вплоть до самого окончания контракта Джордан продолжал использовать меня в различных вечеринках для спонсоров, а я тем временем уже приступил к тестам в Феррари.
И сразу стало ясно, что этот мир в корне отличается от того, в котором я был раньше. Феррари обладает всеми необходимыми ресурсами. В отличие от Джордана, где принятие практически всех решений возлагалось на меня и моего инженера Эндрю Грина, в Феррари за все отвечают вполне определенные, но разные люди. И, конечно, мне очень помогало наличие в компании действующего чемпиона мира! Они пригласили Шумахера, потому что он был лучшим, и теперь оказывали ему поддержку, которую он ожидал, и от этого я мог только выиграть.
О том, как я собираюсь справляться с ролью второго номера при Шумахере, меня спрашивали таким тоном, будто я совершил суицид. Все были уверены в том, что этот человек полностью уничтожит меня, как пилота. На самом деле, я не видел в этом никаких проблем, поскольку с самого начала знал, что в этой команде мне предстоит быть вторым номером. Шумахер дважды выигрывал Чемпионат и на протяжении нескольких сезонов показывал очень хорошие результаты! Феррари собиралось предоставить мне все, что было в их силах, чтобы в конце каждой гонки я смог финишировать прямо позади Михаэля. Что ж, если я буду лидировать, а он будет идти вторым, победить мне не позволят. Но, в принципе, в этом есть свой резон, поскольку Феррари было необходимо сконцентрироваться на победе в чемпионате, и Михаэль должен был быть лучше меня. В подобной точке зрения я не видел никакого криминала. Во всяком случае, с приближением сезона 96 у команды возникли куда более насущные проблемы.
Новый Ф310 появился на свет очень поздно. Сроки сдачи постоянно сдвигались, сдвигались, и еще раз сдвигались. В конце концов презентация болида состоялась лишь 15 февраля, как раз за две недели до момента начала его подготовки к отправке в Австралию на первый Гран При сезона.
Мы с нетерпением ожидали дня, когда, наконец, сможем сесть за руль Ф310. Но стоило Михаэлю приступить к тестам — и мы сразу же столкнулись с проблемами. Из прокладки, отделявшей коробку передач от мотора, протекало масло. Из-за сложного устройства самой коробки ее было не так-то просто починить. Время поджимало. В это трудно поверить, но настроение было близко к паническому. Все работали дни и ночи. Я никогда не сталкивался ни с чем подобным.
За неделю до вылета мы дошли до того состояния, когда паниковать уже никакого смысла не было — будь что будет. Команда уже всерьез рассматривала вариант, когда прилетим в Мельбурн, и будем полностью уничтожены. Все прокладки, которые только могли протекать — продолжали течь. Мы переделали одну прокладку — она снова протекала. Машина являла собой прекрасное произведение инженерной мысли, но чересчур сложное. Феррари была единственной командой, использовавшей эту деталь, и мы бы получили несомненный выигрыш оттого, что она была очень легкой. Если бы она была в рабочем состоянии.
Читать дальше