Лев Гурский - Роман Арбитман - биография второго президента России

Первые три года жизни юного Ромы тесно связаны с улицей Гоголя. Если бросить взгляд на карту Саратова, улица кажется одной из центральных. Это наблюдение и подтолкнуло историка К. Исигуру к эффектному утверждению о том, что будущий президент с детства вошел в резонанс с ритмами современного мегаполиса. Японский автор придумал даже изящную психологическую концепцию, в духе бергсоновс-кого интуитивизма, и сделал далеко идущий вывод о природе российской власти начала третьего тысячелетия.

Увы, придется разочаровать Исигуру-сана: его бумажная проекция расходится с реальностью. На самом деле улица, где стоял дом Арбитманов, не входит в число оживленных магистралей. Причина — ширина дорожного полотна на 1,8 метра меньше стандарта. В этом легко убедится всякий, кто хоть раз испытал на себе маршрут «Саратов арбитма-новский»: экскурсионному автобусу на улице Гоголя попросту невозможно развернуться, приходится парковаться на параллельной улице Зарубина и оттуда целый квартал идти пешком. Кстати, из-за рыхлого грунта на улице Гоголя невозможно возводить многоэтажные дома, поэтому она и сегодня, как в былые годы, остается тихой, зеленой и малолюдной. Преобладают одноэтажные каменные особняки старой застройки. Из двадцати сохранившихся в городе зданий, выстроенных до 1812 года, три находятся здесь.

Таким образом, Рома провел раннее детство среди зелени, вдали от городского шума и выхлопных газов. Благоприятная (насколько это возможно в СССР) экология обусловила тягу будущего президента к здоровому образу жизни. Он не курил и с юных лет полюбил пешие прогулки. Переехав в Кремль многие годы спустя, Роман Ильич, как известно, первым делом добился превращения всего кремлевского комплекса в пешеходную зону (ради этого пришлось отменить парады военной техники на Красной площади). Исключение было сделано только для велосипедистов, и сам Арбитман как законопослушный гражданин пользовался здесь лишь этим видом транспорта. В 2000–2008 годы выезды президентского велосипедного кортежа из Боровицких ворот Кремля привлекали туристов так же, как в былые времена — смена почетного караула у Мавзолея…

Вернемся, однако, в Саратов первой половины 60-х годов прошлого века. Мы уже писали о том, что повседневным воспитанием Ромы занималась его мама, Мария Петровна, но будет несправедливым обойти вниманием и роль деда по материнской линии: пенсионер помногу часов проводил с ребенком, читая ему вслух.

Публицист Олег Блодский в очерке «Credo президента» утверждает, будто первой книгой, прочитанной дедом двухлетнему внуку от начала до конца, был уже названный в этой главе сборник «Вехи» — который, дескать, и заложил основы мировоззрения будущего президента России. Гипотеза соблазнительная, но вздорная: при всем уважении к покойному старшему брату П. О. Гершензон не был поклонником его философии, да и шрифт дореволюционного издания «Вех» был для пожилого Петра Осиповича, пожалуй, мелковат.

Согласно другой версии, первой книгой в жизни маленького Ромы был «Золотой ключик, или Приключения Буратино» Алексея Толстого. Сам Арбитман обмолвился в одном из поздних интервью о детской увлеченности историей деревянного человечка — что позволило внучке писателя А. Толстого Татьяне Никитичне записать своего деда в число духовных гуру будущего президента и упоминать об этом в аннотациях к последним изданиям «Золотого ключика».

Пора внести ясность. Речь в интервью идет вовсе не о толстовском ремейке «Приключений Пиноккио», а о самой книге Карло Коллоди.

Хотя А. Толстой в 30-е годы, опасаясь конкуренции, выпросил у Сталина полную литературную монополию на деревянного человечка и добился запрета на любые переводы Коллоди, это не могло продолжаться вечно: после смерти генсека книга-первоисточник все же вышла на русском (издание, правда, имело болгарские реквизиты, однако распространялось в СССР вполне легально, через «Соцкнигу»). Так что вовсе не мрачный советский хам и бузотер Буратино, но обаятельный, пусть слегка хулиганистый отпрыск позднего итальянского барокко Пиноккио повлиял на Арбитмана, пробудив в нем интерес к европейским ценностям.

Произошло это, правда, не в 1962–1964 годах, а только летом 1966-го, когда четырехлетний Рома, овладев искусством чтения, сам проштудировал шедевр Коллоди. Но еще до того, как будущий президент России научился читать, в жизнь его успело вмешаться событие, о последствиях которого биографы спорят и поныне.