В этих своих усилиях Тютчев поистине ничем не пренебрегал. Выше шла речь об его крайне отрицательном отношении к министру внутренних дел Тимашеву. Рассказывая в письме к дочери Анне (4 сентября 1869 года) о встрече с этим министром, он заметил: «Мы старательно избегали говорить о делах, что является единственным, по-моему, для нас способом ладить друг с другом и т. д. и т. п.». Между тем другая, младшая дочь поэта, Мария, записала в дневнике 22 апреля 1868 года: «Сегодня папа продиктовал мне анонимное письмо Тимашеву, объясняющее, что вопрос свободы совести — один из важнейших вопросов будущего». По-видимому, эта, мягко говоря, необычная акция тайного советника Тютчева была бесполезной, и едва ли он сам не сознавал это. Тем не менее он не мог не совершить этой попытки воздействия на того, кого считал законченным «негодяем».
Мы уже видели, что даже в тяжелейшие месяцы после кончины Елены Денисьевой поэт продолжал свою политическую деятельность. Он не прекратил ее и на самом пороге собственной смерти…
Поскольку почти вся эта деятельность имела «неофициальный» характер, чрезвычайно трудно выявить ее реальные плоды. В работах, касающихся политической деятельности Тютчева, не раз высказывалось мнение, что плоды эти были не очень уж значительными. Однако показателен уже тот факт, что в большинстве новейших исследований, посвященных внешнеполитическим проблемам 1850-1870-х годов, так или иначе является имя Тютчева. При этом, правда, почти ничего не говорится о значительности его роли в событиях. Но, как уже отмечалось, Тютчев и не мог и не хотел хоть как-либо обнаруживать свою роль. Эрнестина Федоровна писала о муже еще в 1850 году (1 января): «…Честолюбие отнюдь ему не свойственно. Можно сказать даже, что он слишком мало присущ ему — этот недостаток, столь распространенный среди людей».
Чтобы раскрыть реальную роль Тютчева, необходимо всесторонне и тщательно изучить едва ли не все внешнеполитические перипетии 50-х — начала 70-х годов, для чего, естественно, понадобилась бы особая очень обширная книга. Здесь нам придется ограничиться лишь отдельными соображениями. В обобщающей работе, написанной одним из ведущих современных специалистов в этой области — Н. С. Киняпиной, — «Внешняя политика России второй половины XIX века» (М., 1974), — показано, что в результате Крымской войны Россия «утратила руководящую роль — в международных делах… „Верховенство в Европе перешло из Петербурга в Париж“, — писал об этом времени К. Маркс (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. X. С. 599).
Далее Н. М. Киняпина констатирует, что «основным направлением внешней политики русского правительства во второй половине XIX века оставался восточный „вопрос, содержание которого сводилось к борьбе за отмену ограничительных условий Парижского мира 1856 г.“ (то есть за ликвидацию тяжких последствий поражения России в Крымской войне). Чтобы достичь этой цели (а она действительно была достигнута в 1870 году), пишет исследовательница, «Горчаков предлагал обратить внимание на внутренние дела и отказаться от активных действий вовне… Через десять лет после окончания Крымской войны (то есть в 1865 году. — В. К. ) в докладе Александру II Горчаков заявил: «При современном положении нашего государства и Европы вообще главное внимание России должно быть упорно направлено на осуществление дела нашего внутреннего развития и вся внешняя политика должна быть подчинена этой основной задаче».
Вместе с тем на собственно международной арене, пишет Н. С. Киняпина, «главной задачей внешней политики России 1856–1871 гг. была борьба за отмену ограничительных статей Парижского мира. Россия не могла мириться с положением, при котором ее черноморская граница оставалась незащищенной… Экономические и политические интересы страны… требовали отмены нейтрализации Черною моря… решить эту задачу… следовало не военным, а дипломатическим путем, используя противоречия европейских держав».
Так через столетие историк обрисовывает важнейшие задачи русской внешней политики конца 1850-х — начала 1870-х годов. Но многочисленные документы (часть их цитировалась выше) ясно свидетельствуют, что на протяжении этого времени Тютчев снова и снова настойчиво, подчас даже с крайней заостренностью выдвигает перед Горчаковым и другими именно эти задачи, то есть решение «восточного вопроса», сосредоточение сил на внутреннем развитии страны, использование противоречий европейских держав. Конечно, их достаточно четко формулировал и сам Горчаков. Но в силу присущей ему «шаткости», о которой не раз говорил поэт, министр то и дело сдавал позиции. И Тютчев опять и опять стремится возвратить его нa истинный путь, обращаясь при этом нередко не лично к министру (постоянные тютчевские «поучения» могли бы в конце концов вызвать у него нежелательное раздражение), но к самым разным людям, способным так или иначе повлиять на Горчакова, других правительственных деятелей и, наконец, самого царя. Особенно характерно, что Тютчеву приходилось вновь и вновь формулировать те же самые основные внешнеполитические принципы.
Читать дальше