Максим Алексашин - Последний бой Василия Сталина

Хочется объяснить некоторым господам (хотя над кем они господствуют?), что поведение Сталина в подобных ситуациях вызывает, по крайней мере, уважение, если не восхищение. Вступил в бой один, с вдвое превосходящим противником и, уже находясь на краю гибели, все же пытался утащить с собой в могилу фашистского стервятника. В трусости такого человека не упрекнешь! Кстати, о смелости Василия Сталина говорят многие другие факты. Он, конечно же, понимал, что попасть в плен не имеет права. И поэтому боевые вылеты делал без парашюта! В случае если его подобьют, он не оставлял себе никаких шансов остаться в живых. И этот факт из его фронтовой биографии никогда и нигде, кроме книги Ю. Мухина «Асы и пропаганда», не публиковался… Когда еще был жив дважды Герой Советского Союза А. Боровых, он рассказывал, что после гибели летчиков — сына Микояна Владимира, сына Фрунзе Тимура и сына Хрущева Леонида — Василию Сталину запретили делать боевые вылеты. Он звонил по этому поводу отцу. Возмущался. Тот ему ответил: «Мне одного пленного уже достаточно!» — намекал на пленение своего старшего сына Якова. Но Василий продолжал летать и никого не слушал. Заметим, что в сентябре 42–го Василий еще не командует полком, он инспектор авиации, курирующий полк. И ему нет никакой необходимости совершать боевые вылеты. В полку он в командировке. Но летает ежедневно, с полной боевой отдачей. Выполняет задания, получает ранения. Живет рядовой жизнью военного летчика, а не прячется от войны по кремлевским кабинетам под теплым крылышком отца.

Но вернемся к ситуацииописанной Прокопенко. Изучая воспоминания других летчиков, я наткнулся на рассказ о воздушном бое, который точь—в—точь повторяет ситуацию, в которой оказался Василий Сталин. Правда, у Александра Ефимовича Шварева, летчика—истребителя, который описывает этот бой, ситуация была куда серьезнее — ему пришлось иметь дело аж с четырьмя стервятниками Геринга. «Отбомбились по путям и постройкам. Идем обратно. И вдруг я как глянул назад, а за нами четыре четверки „мессеров“ жмет — видать, мы расшевелили их своим налетом на аэродром. Немцы вообще—то к тому времени стали трусливые, но, когда их большинство, они вояки будь здоров. Разворачиваемся, нас уже атакуют. И пошла здесь карусель. Короче говоря, четверка „мессеров“ атаковала штурмовиков, еще одна — пару наших истребителей, а одна — меня. И вот, с этой я колбасил. Но „як“ — это такой самолет, я влюблен в него! Я мог стрелять по одному самолету врага, когда меня атаковал другой, я разворачивался на 180 градусов и легко оказывался в хвосте у самолета, который только что атаковал меня. Двоих я сбил». (Драбкин А. Я дрался на истребителе. Принявшие первый удар. 1941–1942. — М.: Яуза, Эксмо, 2006. — Стр. 86, из интервью с Шваревым Александром Ефимовичем)

И тут у меня возник вопрос: почему Шварев, находясь под атакой «мессера», сумел «завалить» как самолет противника, который он сам атаковал, так и тот, что атаковал его, Шварева, а Василий Сталин в точно такой же ситуации не смог бы этого сделать? Ведь расстановка сил точно такая же, как в бою, описанном Прокопенко. Думаю, смог бы, потому что и Шварев, и Сталин верили в свой верный «Як». А за жизнь Василия Сталина действительно спасибо Федору Федоровичу Прокопенко.

А вот что рассказывает в своей статье «Сталин — сын Сталина. Неизвестные эпизоды из жизни питомца Качи Василия Сталина» о командирских способностях Василия кандидат исторических наук Ю. Манцуров: «Понятно, что Василий Сталин был баловнем судьбы. И все же… Надо сказать, он умел быстро принимать решения и столь же оперативно их осуществлять. Остановив свое внимание на 434–м истребительном авиационном полку, оставшемся после боев за Ленинград без самолетов и летчиков, В. Сталин сделал из него образцовую часть, очень мобильную и боеспособную. Она прекрасно показала себя во время боев за Харьков летом 1942 года. Но особую страницу этот полк вписал в историю Сталинградской битвы. В начале войны летные части обычно действовали в составе двух эскадрилий. В. Сталин решил расширить свой полк до трех. За дополнительной эскадрильей он слетал в Красный Кут Саратовской области, куда эвакуировалась из Крыма его родная Кача. Там без долгой волокиты он отобрал девять своих друзей и просто знакомых летчиков, обладавших прекрасной техникой пилотирования и давно рвавшихся на фронт. Один из них, проживающий ныне в Москве, Герой России Федор Федорович Прокопенко в своем стихотворении даже зарифмовал фамилии пополнивших полк: „Нас девять качинцев из кадров: Луцкий, Шишкин, Александров, Горшков, Трутнев, Прокопенко, Марков, Паушев, Шульженко“. Больше половины из этих летчиков, доведя счет сбитых фашистских самолетов до 15–20, к концу войны были удостоены геройского звания. Автор же стихотворных строк получил его в 1995 году. Летчики В. Сталина прибыли в Гумрак в июле 1942 года. Тогда в Гумраке полковник, по—видимому, отрабатывал какую—то свою задумку по четкому взаимодействию бомбардировочной и истребительной авиации. Потому что в Гумрак одновременно прилетел и 150–й бомбардировочный полк Пе–2, которым командовал подполковник И.С. Полбин, за подвиги в боях за Сталинград потом удостоенный звания Героя Советского Союза. Из 8–й воздушной армии В. Сталину выделили на усиление еще и 484–й истребительный авиаполк. Эти 3 полнокровных полка составляли дивизию, хотя в истории Сталинградской битвы она названа Особой группой № 1» (Манцуров Ю. Сталин — сын Сталина. Неизвестные эпизоды из жизни питомца Качи Василия Сталина. // www.km.ru, от 12 апреля 2005 г.; Сайт Качинского высшего военного авиационного училища летчиков, Василий Сталин в Сталинградской битве — http://kacha.ru/php/museum_text.php?id=27).