Фаина Гримберг - Династия Романовых. Загадки. Версии. Проблемы

Несомненно, «колдун» или «колдунья» были в русском обществе личностями характерными и маргинальными. И, конечно, крайне подозрительными в делах об «измене». Такой человек мог приготовить яд. Будучи «по роду своей деятельности» постоянно посещаем самыми разными людьми, такой человек легко мог быть использован в качестве шпиона, участника заговора. На первый взгляд, перед нами пустые бабьи суеверия: такая-то мастерица носила в платочке завязанный «наговорный корешок» или «наговоренное мыльце». Первые признания: все это, мол, для того, чтобы муж крепче любил. Но далее выясняется, что и разговоры некие велись, и кто-то сыпал и подсыпал нечто… Число обвиненных в тех или иных действиях множится. Но действительно ли мы можем сказать, что несчастных суеверных женщин и их мужей мучат понапрасну? Случайно ли то, что возбуждению крупного «ведовского процесса» предшествовали страшные события в царской семье: умирает маленький царевич Иван, царевич Василий рождается больным и тоже вскоре умирает; сама царица тяжело болеет. Теперь у царя одни дочери и один лишь сын, то есть будущее династии под угрозой. И наконец, когда все будто бы завершилось, у царя с царицей стало «не по-прежнему». То есть что «не по-прежнему»? Имеет ли это «не по-прежнему» связь с глухими упоминаниями об опале, постигшей нескольких родственников царицы? Были они замешаны в заговоре?..

И все эти тягостные для царской семьи события происходят на фоне тянущейся уже не первый год, можно сказать, затянувшейся попытки устроить династический брак царевны Ирины Михайловны…

В одном из писем к сыну Петр I пишет о «завесе», опущенной между Европой и Россией, о том, как необходимо откинуть эту «завесу» и показать свои способности и силы, встать на равных с Европой. Пожалуй, в царствование отца Петра, Алексея Михайловича, эта «завеса» колеблется очень и очень сильно. Но действительно ведь есть, существует такое ощущение, будто именно в царствование Михаила Федоровича, после бурного периода, когда Россия и Европа трагически открылись друг другу, опускается некая подобная «завеса». В рамках Романовской концепции историки обычно поясняют, что, после неудавшейся и породившей «смуту» попытки резкой «европеизации» России, пришедшие к власти Романовы решили вернуться к «прежней» консервативной, «по старинке» политике. Интересно только, чья же это «прежняя» политика? Мятущихся Ивана Грозного и Бориса Годунова? Но их никак не назовешь «стародавними консерваторами»… И, тем не менее, в царствование Михаила Федоровича явно опускается некая «завеса». Но позвольте, ведь даже патриарх Филарет, высшее духовное лицо, которому «положено» иметь «консервативные убеждения», и тот пытается эту самую «завесу» приподнять. Но «завеса» не поддается, не хотят уважать Романовых в Европе, не желают отдавать им своих дочерей, дурно принимают российских послов. Да, при первых Романовых Россия изолирована от Европы, кажется, как никогда прежде. И что же скрывается за этой таинственной «завесой»? Разумеется, очередная «страшная тайна» Романовых, известная всему свету. Нет, это не они опустили «завесу», это Европа опустила «завесу» перед ними, худородными захватчиками престола и власти. Впрочем, аналогичной «европейской опале» подвергся после появления Дмитрия I, «брата Федора Иоанновича», Борис Годунов. Но дело не только в «династической молодости» первых Романовых. Из числа их непосредственных предшественников выделяется Дмитрий I, так мало правивший, но оставивший по себе, оказывается, целый «шлейф» памяти весьма благожелательной. Мы уже говорили о том, что в рамках Романовской концепции доминирует негативная оценка Дмитрия I. Конечно, у него имелись сторонники и в России, сведения об этом до нас дошли. И, конечно, любопытна интерпретация этих сведений историками. Например: в «коллективном сознании крестьянских казачьих и посадских масс» Дмитрий I превратился в «социально утопическую легенду» (Чистяков. «Русские народные социально-утопические легенды»). Ну очень уж мудрено!..

Однако же еще интереснее, что думали о Дмитрии в Европе. Оказывается… Уже на российском престоле Алексей Михайлович (1650 год), а в Испании издается драма трех авторов – Луиса де Бельмонте, Агустина Морето, Антонио Мартинеса – «Преследуемый государь – несчастливый Хуан Басилио»; более того, она пользуется и сценической популярностью вплоть до начала XIX века. Анонимная драма «Счастье и несчастье в руках судьбы и друзей, или Русский двойник» относится к концу XVII века. И, наконец, драма Лопе де Вега «Великий князь Московский» издается в 1617 году! Кстати, в основе известного шедевра Кальдерона «Жизнь есть сон» – также судьба Дмитрия, соединенная, впрочем, с памятью о «первом русском Гамлете» Андрее Ярославиче, брате Александра Невского.