Фаина Гримберг - Династия Романовых. Загадки. Версии. Проблемы

Александр III и его супруга были родителями трех сыновей: слабый здоровьем Георгий умер от туберкулеза, Михаил впоследствии был расстрелян; и – самое важное для нас лицо в этой семье – наследник и затем император…

Именно за последние годы изданы и переизданы в России многие русские и зарубежных авторов писания о последнем российском императоре. Пестрым хороводом закружились дневники, воспоминания, псевдовоспоминания… Вырубова, Жильяр, Палеолог… Все это оставляет любопытное впечатление. Кажется, даже самым расположенным к Николаю Александровичу особам трудно отыскивать в его характере положительные черты. Единственное его свойство, за которое его хвалят почти безоговорочно, – его привязанность к семье, к жене и детям. Но даже это – несомненно положительное – выглядит нелепым, неуместным, раздражающим на фоне трагических событий его царствования… Ходынка, Кровавое воскресенье, Ленский расстрел, поражение в русско-японской войне… Даже попытка гражданских свобод, попытка ликвидации общины, сковывающей крестьянскую инициативу (земельные реформы Столыпина) – все это происходит в государственной системе, как бы уже не контролирующей себя саму, и не приносит желанных плодов…

В русско-японской войне российская армия сталкивается с армией, численно превосходящей и очень сплоченной идеологически, и терпит поражение. Можно сказать, что российская армия столкнулась словно бы с прообразом своего будущего – с победоносной советской армией… В военных действиях первой мировой войны Россия, что называется, «увязает», захватить «место лидера» ей не удается… И это при том, что мы не можем назвать государственных деятелей николаевского царствования «неспособными», «бездарными». Нет, никто не назовет таковыми Витте, Столыпина, Коковцева… В чем же очередная «ошибка»? В сущности, в том, что государственные деятели не отдают себе отчета, не осознают четко «особый путь» империи как специфического государственного организма. «Гражданские свободы» западноевропейского либерального типа, введенные «механически» в Османском султанате и Российской империи, тотчас вызвали взрыв сепаратистских и ультраправых настроений и действий соответственно. Вероятно, демократизация подобного государственного организма и, при этом, сохранение его целостности – очень непростая задача, которая не получила своего решения и в конце восьмидесятых – начале девяностых годов XX века… И совершенно ясно уже было, что время династии Романовых на имперском циферблате стремительно близится к концу… «Сохранять империю» уже предстояло другим правителям… А покамест, государственный организм выплюнул Романовых, с отвращением, досадой и равнодушием – как нечто горькое, противное и ненужное…

По описаниям, сделанным современниками, возможно представить себе Николая Александровича как человека замкнутого и словно бы пришибленного, и словно бы именно от этой вот своей пришибленности жестокого. Отец его и мать, судя по всему, – властные люди, не склонные к рассуждениям, компромиссам и правдоискательству. Впрочем, если вспомнить снова, что будущности Александра III угрожал готовившийся династический переворот, «обновление династии», можно понять его неприязнь к творческой интеллигенции и университетской гуманитарной науке. Александр III боялся всех и всяческих рассуждений, обоснований, доводов, ведь с помощью подобной казуистики готовились лишить его престола. Будущий Николай II был воспитан (отцом? Победоносцевым?) в этой нерассуждающей уверенности в незыблемости собственных прав на престол и власть. Цитата из речи молодого императора перед земцами (29 января 1895) уже порядочно измусолена беспрестанным цитированием, но мы все же еще раз приведем ее…

«Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекающихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земств в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный покойный родитель…»

При этом даже самые благожелательные современники рисуют Николая II человеком, озабоченным искренне охраной именно собственных императорских «прав», но совершенно неспособным к делам правления…

Насколько известна была Николаю Александровичу история династии Романовых? Читать ему лекции по русской истории приглашался не кто-нибудь, а Ключевский… Впрочем, никто из современников не посмел бы «упрекнуть» Николая Александровича в одаренности или в увлечении какими бы то ни было науками… Судя по всему, он симпатизировал первым («допетровским») Романовым; и некий испуг и оттолкновение вызывал у него XVIII век, отмеченный колоссальными политическими фигурами Петра I и Екатерины II…