Каринэ Фолиянц - Разум и чувства. Как любили известные политики

Так «Ильичи» и жили… Менялись фальшивые паспорта, менялись страны, дома, комнаты, менялись соратники, ученики, враги, а они все вели свою «революционную работу».

Да, Ленин был очень загорающимся и целеустремленным человеком, его можно, пожалуй, назвать и страстным. Только всю свою страсть Владимир отдавал не жизни и жене, а делу, которому он служил. Интересно, почему он вообще женился на Крупской? Почему именно на ней? Или он все-таки был влюблен? Конечно, он ценил ее, уважал, но о романтических чувствах речи, похоже, не шло.

Такое отношение очень обижало Надежду Константиновну, хотя прежде она и считала, что счастье всего человечества важнее ее личного счастья. Но обиду свою она таила в самой глубине души. Во всяком случае, всеми силами пыталась смириться с этой «не любовью, а привязанностью», от всей души надеясь, что общие интересы их еще больше сблизят. А Ленин настолько привык к безоговорочной преданности и исполнительности жены, что подчас забывал о ее чувствах и желаниях и воспринимал Надю как очередную шестеренку в революционной махине.

В результате Крупская уже не могла таить свои обиды и порой чисто по-женски (по-человечески!) жаловалась окружающим. Это очень тяжело, когда твоего любимого мужа интересует все вокруг, кроме тебя. Вот она и ревновала своего Володю ко всему, чем он в конкретный момент интересовался. Каждый новый человек, появившийся в политической эмиграции, вызывал у Владимира Ильича неподдельный интерес, правда, не столько личными качествами, сколько как очередная «жертва» для революционных разговоров. Россияне вообще большие любители поговорить, а уж одержимые идеями… просто беда. Ленин часами общался с товарищами по партии, а Крупская переживала, оставшись без внимания. Правда, одна из политэмигранток, М. Эссен, вспоминала о совместной прогулке с Ильичом в горах: «Мы наткнулись на целое поле нарциссов. Владимир Ильич стал энергично собирать цветы для Надежды Константиновны. “Надюша любит цветы”, – сказал он и с юношеской ловкостью и быстротой моментально собрал целую охапку». Трогательно. Однако на прогулку он отправился не с Надюшей.

Возможно, если бы у «Ильичей» родились дети, их семейная жизнь наладилась. Говорят, они оба страстно хотели иметь детей, но Бог не дал. Месяцы тюремного заключения, не самая благоустроенная жизнь в ссылках, бесконечное нервное напряжение и прочие «радости» жизни пламенных революционеров привели к тому, что Надя перенесла тяжелое «женское» заболевание, а Володя ко всему прочему переболел множеством простудных и инфекционных болезней, так что семья осталась бездетной. Как бы то ни было, Надя в минуты откровенности или отчаяния не раз восклицала, что многое отдала бы за возможность родить сына или дочь. А вот Ленин никогда ни с кем из посторонних на эту тему не говорил.

Володя вырос в многодетной семье, а значит, получил и соответствующее воспитание и понятие о семейной жизни, а также и представление о женщине-жене-матери. И какие бы модные теории о свободной любви и о «несостоятельности института брака» не велись в среде революционной молодежи, у него «в крови» были совсем иные взгляды. Возможно, он мечтал и о детях, но кочевая жизнь деятельного марксиста не очень располагает к тому, чтобы обзаводиться большим семейством. Короче, семейство оставалось бездетным. И оба «Ильича» полностью отдавались любимому делу – борьбе за счастье других.

Так и прошла бы ленинская жизнь без большой любви, но тут… явилась Инесса Арманд.

* * *

Биограф Арманд Павел Подлящук так описал внешность этой женщины: «Длинные косы уложены в пышную прическу, открыты маленькие уши, чистый, резко очерченный лоб и зеленоватые, удивительные глаза: лучистые, внимательно-печальные, пристально глядящие вдаль». Понятно, что это описание фотографии Инессы – едва ли, общаясь с людьми, она «пристально глядела вдаль». «Пышную прическу» из заплетенных в косы волос тоже непросто представить, однако основная мысль ясна – Инесса была красивой женщиной. Все, кто хоть раз видел ее, совершенно искренне восклицали: «Она была необыкновенно хороша!»; «Это было какое-то чудо! Ее обаяния никто не выдерживал»; «Она своим очарованием, естественностью, манерой общаться выжигала пространство вокруг себя. Все переставало существовать, когда появлялась Инесса, начинала говорить, улыбаться. Даже хмуриться».

Невероятное очарование! И, похоже, никто не мог этому очарованию противостоять. Неудивительно, что не устоял и Ильич. Конечно, об Арманд писали и в советские времена, но исключительно как о профессиональном революционере, руководителе женского движения и соратнице Ленина. А вот об их любви – ни слова. В полном собрании сочинений Ленина письма к Инессе Арманд печатались с пропусками либо с комментариями вроде: «Первые три листа утеряны». Потом в архивах они «нашлись». А в дневниках Инессы иные страницы были уничтожены совсем. Роман вождя пролетариата и Инессы считался неприличным, Ленин должен был быть кристально чистым в глазах народа, его светлый образ никак не вязался с любовными страстями. И из мифа о пламенном вожде мирового пролетариата изъяли историю измены и любви.