Пен Фартинг - Собаки, которых мы спасли. Нет места лучше дома

Медвепес был крупным и опасным псом. Патч был моложе, но даже еще крупнее. Если добавить к этим качествам полученные нами сообщения о Патче, то реклама для него выходила довольно неважная. По словам карантинного персонала, он всегда был взвинченным, скоро отвлекающимся и в минуту рвущим большинство игрушек и лежанок, которые ему давали. Никто в здравом уме не взял бы его к себе добровольно.

Конечно же, мы дали объявление. Но если бы кто-то на него откликнулся, нам потребовалось бы затратить много труда и средств на домашние проверки и ветеринарный осмотр, а также потратить время, которого у нас просто не было. Так что, после долгих критических взвешиваний и нескольких бутылок пива, мы с Лизой пришли к единственно возможному решению: Патч будет жить у нас.

Мы сошлись на том, что он не привнесет ничего лишнего в тот кипучий поток забот, который стая и так обрушивала на нас ежемесячно.

На деле все было не так страшно, как на словах. Поскольку я находился на гражданке, то в основном работал на дому. Это Лизе ежедневно приходилось паковать свой моряцкий рюкзак.

Так что я съездил в карантин и вернулся с новым домочадцем. Нас стало семеро.

Уверен, психологу нашлось бы много что сказать по поводу происшедшего.

В сущности, прийти к этому было нетрудно. Мысль об этом настигла меня с силой мчащегося паровоза, когда я сидел в розовом пляжном кресле, ожидая, пока разогреется мой ноутбук, а осенний полдень мягко близился к своему завершению. Я изучал сцену, развернувшуюся передо мной.

Это же было так очевидно. Почему мне эта мысль не пришла в голову раньше? Все пять собак лежали окрест меня, и каждая из них настороже, вся в наблюдении и ожидании неизвестной угрозы, откуда бы и когда бы она ни возникла.

Мои мысли устремились обратно на нашу базу в Афганистане, к моей тамошней стае. Я вспомнил, как те собаки точно так же сидели вокруг меня, когда я заглядывал к ним на огонек в минуты перерывов между операциями. Собаки ждали, оглядывали окружающий вид и всегда держали ухо настороже. Тогда главным «слухачом» была Джина, вяло помахивавшая заляпанным грязью хвостом у стены импровизированного укрытия от снарядов, сделанного нами для собак из мешков с песком. Тощий РПГ приваливался к маленькой, коренастой Пуле, следившей своими большими глазами за каждым моим движением, покуда я не садился. Наузад попросту плюхался в пыль рядом со мной. Крупный, с массивной фигурой и головой как у медведя, Душка тихо пристраивался на расстоянии, но все же достаточно близко, чтобы считаться членом стаи.

Это было ясно как день. Подсознательно я был рад, что для Патча не нашлось приюта. После провала попытки обеспечить РПГ, Пуле и Душке безопасность в спасательном центре, я пытался загладить возникшее чувство вины. Мне не нужен был психолог, чтобы понять это. Я медленно воссоздавал мою наузадскую стаю.

Представление Патча остальной стае прошло относительно легко.

Я воображал, что Наузад захочет его съесть, как это всегда бывало с незнакомыми собаками, особенно теми, кто без предупреждения появлялись в саду за домом. Но с ним все прошло гладко, новоприбывший не заинтересовал его вовсе. Бимер и Физз попросту взглянули на меня со смирением и радостно подошли, чтобы обнюхать нового члена стаи. А вот Тали, как это ни удивительно, наделала шуму больше всего.

Как только она его заметила, она кинулась к сконфуженному и трепещущему новоприбывшему, остановилась настолько близко, насколько осмелилась, и сердито на него залаяла. Патч, если бы только захотел, мог бы проглотить эту надоедливую маленькую леди в один присест. Но, к счастью, он этого не сделал.

Вскоре все снова вошло в привычную колею. Мы с Лизой договорились меж собой совместить всех пятерых собак таким образом, чтобы мы смогли гулять все вместе.

Я держал поводок Патча в левой руке, а поводки Физз и Бимера — в правой. Лиза предпочитала вести Наузада левой, пока Тали то и дело топала по пятам за Патчем, натягивая поводок в правой руке Лизы.

Во время своей самой первой прогулки в Великобритании Патч вел себя совсем как Наузад и останавливался перед каждым стебельком травы на дороге, чтобы его обнюхать. Но, в отличие от Наузада он, к нашему облегчению, не выказывал желания помочиться на все и вся.

Мы намеревались держать Патча снаружи, пока Наузад к нему не привыкнет, и только тогда позволить ему спать в коридоре вместе с остальными членами стаи. Но жалобный вой, отдавшийся эхом окрест нашего дома через минуту после того, как я закрыл черный ход, похоронил эту замечательную идею.