Пен Фартинг - Собаки, которых мы спасли. Нет места лучше дома

Впрочем, до сих пор никаких ухудшений состояния спины у меня не было. Я следил за этим, поддерживая себя в хорошей форме посредством упражнений и тренировок осанки, но именно Афганистан, скорее всего, поставил на этом точку. Шестимесячная беготня с тяжелым рюкзаком за плечами не пошла мне на пользу. Общий вес минометных снарядов, радиоаккумуляторов, амуниции и воды составлял где-то около тридцати килограмм, и это не считая тяжелого бронежилета и боевого шлема — обязательных аксессуаров для рекламных армейских фото.

Необходимость пройти медкомиссию меня реально озаботила. На ней мне надлежало предстать перед коллегией высокопоставленных военных врачей и хирургов. Если они решат, что я не подлежу ремонту, все сочувствия и сантименты разом закончатся. Я вылечу из армии вместе с медицинским пособием в тот же самый день. Не будет никаких возвращений, никаких реабилитаций. Прибыв утром на базу как морпех, в полдень я покину ее уже как штатский.

— Чеееерт! — вот и все, что я смог сказать в ответ улыбающемуся хирургу.

Он сказал мне, что долгое сидение за столом, скорее всего, ухудшило состояние моей спины. И я знал, что командование не захочет принимать на себя ответственность за это ухудшение теперь, когда оно о нем узнало.

В морской пехоте было не так много других работ, на которые я мог бы с легкостью устроиться, учитывая мой служебный стаж и специализацию инструктора по физподготовке.

Я приковылял в приемную и стоял, опершись на стену, так как сидеть на здешних жестких стульях было плохой идеей. Лиза должна была забрать меня отсюда через пятнадцать минут. Чтобы привезти меня в медпункт за результатами теста, она воспользовалась одной из своих увольнительных.

В приемной я поглядывал на томящихся в нервном ожидании лопоухих новобранцев в плохо пригнанной униформе, мешковато висящей на их худощавых (по большей степени) подростковых фигурах. Большинство из них выглядели совсем салагами из-за предельно короткой армейской стрижки.

Они собрались здесь, чтобы получить результаты стоматологической и врачебной проверки. Официально они считались новобранцами в течение первых двух дней своей потенциальной двадцатидвухлетней карьеры.

Я вспомнил второе февраля 1988 года, тот день, когда это все для меня только начиналось. Я все еще помнил зубодробительные сто пятьдесят отжиманий в парадной рубашке и брюках на вокзальной платформе, служившей пунктом сбора для новобранцев. Отвечая во время переклички, я забыл обратиться по званию к встречавшему нас капралу. Вот он-то в отместку и заставил меня отжиматься.

Затем последовали тридцать недель ада, состоявшего по большей степени из физических нагрузок, однако это все стоило того, чтобы получить вожделенный зеленый берет, служивший знаком коммандос королевской морской пехоты. Однако, глядя на новобранцев, вскакивавших, когда флотский санитар произносил их имя, я знал, что мое время подошло к концу. У меня было вполне определенное предчувствие, что скоро я опять стану просто «мистер Фартинг».

Огорчения я не ощущал. Я знал, что однажды служба закончится. Я просто не рассчитывал, что буду поломан, когда это случиться.

Лиза воспользовалась еще одной увольнительной, чтобы отвезти меня в Потрсмут, где находилась штаб-квартира медицинской комиссии. В моем офисе все мои личные вещи были упакованы, а стол прибран. Я бывал на работе время от времени, в лучшие часы прошедших трех недель, приводя все в порядок и оставляя письменные инструкции для того, кто придет мне на смену, если медкомиссия установит, что мое время вышло.

Хоть стол и был убран, но коробки под ним были набиты документацией с моими текущими делами. Я не смог подавить смешок, подумав о том, сколь недолговечно будет чувство облегчения, испытанное тем морпехом, что займет мое место за столом, когда он впервые войдет в офис.

Наша собачья стая благополучно сидела в задней части минивэна, наслаждаясь поездкой, когда мы тащились к южному побережью в утреннем потоке по четырехрядной трассе.

— И какого черта я буду делать, если они меня выпрут? — в сотый раз спросил я Лизу, снова изменяя позу, так как обезболивающее по-прежнему было не таким уж сильным.

— Ну, для начала ты уделишь время срочной административной работе фонда, — сказала Лиза, быстро обернувшись ко мне с улыбкой.

— Да, но за это не платят, — напомнил я ей.

Вот то, о чем я столь болезненно беспокоился. Как члены правления фонда, мы не могли претендовать на зарплату: не затем мы это делали. Но теперь, когда я сам по себе не получал доходов, все могло стать немножко сложнее.