Рома Зверь - Дожди - пистолеты

Потом у меня появилась девушка с этого двора на Итальянском, где был чердак. Звали ее Юля. Спустя несколько месяцев, как я вернулся в Таганрог, мы отмечали мое шестнадцатилетие на ПМК. Какая-то там Передвижная механизированная колонна, сокращенно — ПМК. Нет, это был не промышленный район, обыкновенный спальный, на выезде из города. Пятиэтажка. Окна мои выходили уже в поля. Мой дом встречает тебя первым на въезде в Таганрог со стороны Ростова. Мы переехали туда не знаю зачем, это надо у мамы спросить. Это был другой уже дом, мой старый таганрожскии двор из детства остался в центре.

Я пригласил друзей, своих старых таганрожских приятелей. Народу было — человек десять. Конечно же, приехал Леха из Мариуполя. Иван, все его знакомые, с которыми я уже поневоле подружился. Все они тусовали вместе, и я как бы к этой компании присоединился. И была как раз с этого двора на Итальянском девушка Юля.

Шестнадцать лет. Мама куда-то уехала, чтобы сын нормально отпраздновал. У нас была целая ночь. Мне, как это бывает, надарили какие-то подарки ненужные, непонятные вещи. Например, набор стаканов каких-то. Ну на фиг, а? Единственный подарок, что мне запомнился, это был блок сигарет «Маgпа». Красная пачка такая. И мы всю ночь курили эти сигареты на балконе, после чего я эту «Магну» в жизни своей больше никогда не курил. И вот я пытался к этой Юле как бы приставать. У нас была однокомнатная квартира, и был такой закуточек, туда вешалась занавеска и получалась еще маленькая комнатка. Там, на кровати, я пытался заигрывать с этой Юлей. Я пытался чего-то там пощупать, поцеловаться… Ну, как-то так, по-обычному.

А с Юлей ничего не получилось. У нас с ней практически только ссоры и были. Ну, знаешь, как это бывает. Ты встречаешься с человеком, и все время какие-то претензии, ссоры, обиды. Я сейчас понимаю, что достаточно бессмысленные. Я куда-то не пришел, она куда-то не пришла. Кто-то чего-то сказал, я, она. Такое все — мелочи сплошные. И в конце концов мы разошлись. Ссоры не было серьезной, просто мы потом не здоровались. Скажем так, до этого мы целовались, а после этого нет. В этом вся разница. Но все равно тогда это был некий статус: ты встречался с девушкой.

Когда мы начали играть на чердаке, это была просто самодеятельность. Мы тусили в своей компании и бренчали для собственного удовольствия. А когда стали более профессионально заниматься, нашли репетиционную базу. Таганрог-то небольшой город, и в принципе все музыканты друг друга знали. А мы еще тогда мало кого знали, но нам посоветовали: типа там есть барабаны и репетируют группы разные. Мы туда обратились. Это была база «Радуга» в районе, который называется Свобода. Там еще комбайновый завод рядом.

База — слишком громко сказано. На самом деле это был какой-то детский центр, клуб. И все это дело называлось «Радуга». Там была комната, где играли разные ВИА. Стояли живые барабаны, «Амати» какие-нибудь. Даже синтезатор был. Еще электрогитара, колонки. Все как у взрослых. И мы там начали репетировать. Тогда это было, скорее, увлечение, мы не думали, конечно, что будем какой-то там супергруппой. Даже не мечтали, чтобы нас все-все знали. Мы просто хотели играть и чтобы у нас были какие-то свои слушатели.

Амазонки? Да нет, они не в курсах были, потому что их это не интересовало. Там была жизнь абсолютно другая. Отдельная от всего. Так что и скрывать-то не имело смысла, они никогда не интересовались, а я им никогда не рассказывал. Мне же было совершенно по барабану, кем были их парни. Это были достаточно невинные отношения. Поцелуи, массаж — просто по-дружески. Бухануть вместе, на гитаре для них побренчать. Пикники какие-то за городом.

А моя компания была другая. Костяк такой: Иван со своей девушкой Наташей — они всегда были вместе, в конце концов и поженились. Я и еще два-три чувака: Вовчик — белобрысый наш живчик. Баран, он же Рома Стадников. Барана мы любили за то, что у него была машина. Точнее, у его папы. Папа был автослесарем, и полгорода к нему ездило ремонтировать машины, в основном иномарки. Хороший был мастер. А Баран ему помогал, поэтому папа время от времени давал ему свою «копейку». Если, допустим, нам надо было куда-то съездить, на пруд. Мы говорили: «Баран, давай!» А он такой: «Ну-у-у… я не знаю». И деньги у него все время были. Мы его все время на деньги разводили, на бухло. Никогда, конечно, не возвращали. Но он добрый очень был. Плюс еще вот эта Оля, клавишница, которая раньше всех ушла из коллектива. Кроме этих людей, в компанию постоянно вливались или покидали ее разные люди.