Вольф Мессинг: Я - телепат

Но в то же время это не очень приятное зрелище вызывало четкую убежденность в том, что все происходящее не фокус, не розыгрыш и не тренировка наблюдательности. Вступительная лекция звучала как "жалкий лепет оправданья". В самом деле, как можно с помощью наблюдательности исполнить мысленный приказ открыть книгу не на 6, а именно на II странице? Человеческая мимика не очень приспособлена для передачи арифметических символов. Ученые мужи, создавшие объяснительный текст, утверждали, что Мессинг улавливает невольные движения руки «индуктора», увлекающие артиста в нужную сторону, выдающие те действия, которые он должен совершить. Но ведь Мессинг работает и без контакта. Как тогда удается ему выполнить приказ? Вопросы возникают один за другим. Хорошо бы их задать самому артисту, но он, выполнив пожелание из последнего конверта, уже раскланивается с публикой. К сожалению, в зале не находится человека, который повторил бы реплику булгаковского председатели Акустической комиссии: "Все-таки желательно, гражданин артист, чтобы вы незамедлительно разоблачили бы перед зрителями технику ваших фокусов… Разоблачение совершенно необходимо. Без этого ваши блестящие номера оставят тягостное впечатление".

Впоследствии Вольф Григорьевич рассказывал, что ему разрешили давать концерты на определенных условиях: во-первых, он не имел права демонстрировать весь спектр своих удивительных возможностей, а во-вторых, необходимые пояснения давались только во вступительной лекции. Таким образом, вопросы задавать все равно не имело смысла. Однако судьба распорядилась так, что это табу удалось обойти.

Однажды (это было в начале 60-х годов), забежав в гости к Михаилу Васильевичу Хвастунову, который в то время руководил отделом науки "Комсомольской правды", я увидел у него человека, лицо которого показалось мне очень знакомым. Прежде чем я успел сообразить, кто это, он протянул мне руку: "Мессинг, Вольф Григорьевич".

Позднее я понял, почему не сразу узнал чудотворца, так долго владевшего моими помыслами. В домашней обстановке у него было совсем другое выражение лица — спокойное, доброжелательное, умиротворенное. Даже морщины куда-то исчезали. С этого дня наши встречи стали довольно регулярными. Выяснилось, что Михвас (так мы называли своего шефа) пишет книжку с Мессингом. Работал Михаил Васильевич напористо и самозабвенно. Так что поначалу Вольфу Григорьевичу приходилось часто бывать на Беговой улице "по долгу службы", а потом он привык и привязался к нашей молодежной компании, собиравшейся у Михваса что-то обсудить, отметить или просто потрепаться.

Нужно сказать, что это вообще был стиль тогдашнего отдела науки «Комсомолки». Все дела, подчас довольно ответственные, делались как-то походя, между разговорами и розыгрышами, чтением стихов и шутками, яростными спорами и легкими влюбленностями. То ли молодость тому виной, то ли атмосфера политической оттепели, то ли талант Михваса, непринужденно дирижирующего нашим веселым братством, но только каждый человек, попадавший в сферу притяжения отдела науки, надолго переходил на постоянную орбиту научной журналистики. Среди «пленников» были Ярослав Голованов и Владимир Губарев, Леонид Репин и Юлий Медведев, Дмитрий Биленкин и Иосиф Нехамкин, Семен Резник и Владимир Станцо. Всех, кто сидел на старом диване отдела науки, предлагал темы и придумывал лихие заголовки, рассказывал о последних разработках ученых и просто выдавал забавные байки, нельзя уже не только перечислить, но даже и вспомнить.

Вольф Григорьевич любил бывать на наших сборищах. Здесь к нему никто не приставал с назойливыми просьбами что-нибудь продемонстрировать и он отдыхал от нервного напряжения своих концертов, словно подзаряжаясь от бьющей через край энергии молодых журналистов. Пожалуй, только один вопрос задавался ему регулярно, как правило, в новогоднюю ночь: будет ли война в будущем году? И всегда давался успокаивающий ответ. Сообщаю об этом отнюдь не для того, чтобы заставить поверить читателя в телепатические способности Мессинга — мы и сами не очень верили в реальность ядерного апокалипсиса. К тому же, Вольф Григорьевич демонстрировал свои таланты и без наших вопросов.

Помню, мы возвращались после встречи Нового года у Михваса. Проходя вдоль дома, закрывающего от нас улицу, мы вели разговор на тему, которую легко угадать безо всякой телепатии: как нам теперь добираться домой. Метро еще закрыто, трамваи не ходят, а шансы поймать такси равны нулю Мессинг, шагавший рядом, с последним соображением не согласился: "Сейчас машина освободится", — заметил он таким безразличным тоном, словно просил прикурить. Возражать на эту реплику было бессмысленно, а соглашаться с ней глупо. Поэтому все затихли и в полном молчании, не свойственном нашей компании, дошагали до арки и вышли на Беговую. И тут же из-за угла, поворачивая с Хорошевского шоссе, выскочила машина. Она остановилась почти у нашей группы, открылась дверь, вышла женщина, зажегся зеленый фонарик. Мы так оцепенели от неожиданности, что чуть не упустили этот подарок фортуны.