Джон Гибсон - Над нами темные воды

За этим поясом фруктов последовали фермерские хозяйства, и пейзаж стал очень напоминать английский. Дома среди деревьев, бесконечные зеленые поля, мирно пасущиеся коровы. Мы были в этих местах раньше, когда охотились на кроликов. Нам нравилось дотемна бродить среди этих деревьев. Возле небольшого сарая знакомый фермер угощал нас парным молоком. Корова лениво помахивала хвостом, в то время как он наливал молоко из ведра в ковш. Впереди у нас была долгая дорога, поэтому мы не останавливаясь проехали по сельским районам и попали в лесистую необжитую местность, которую австралийцы называли бушем.

Утомленные жарой и однообразием пейзажа, мы почти перестали смотреть по сторонам и очень удивились, когда сквозь лесную просеку на нас хлынули яркие солнечные лучи и нашему взору открылись стоящие на поляне внушительные кирпичные постройки. Здесь, в этом лесу, они казались совершенно неуместными. Позднее мы узнали, что проезжали мимо римско-католического центра, состоящего из колледжа, церкви и фермы. Вероятно, его построили в этом укромном месте в надежде, что сатане будет труднее искушать здесь воспитанников.

Около двух часов, когда лес начал редеть и вдали показались пшеничные поля, дорога испортилась. На ней появились трещины от солнца, промоины от дождя и сильных наводнений. Поверхность дороги напоминала обветренное морщинистое лицо старого моряка. Машина замедлила скорость и завиляла. Водитель старался ехать по целым участкам дороги. Те места, где дорога совсем размыта, приходилось объезжать по тонкой серой траве. В машине было жарко. Пиво нагрелось и плохо утоляло жажду.

В двухстах милях к северу от Перта ландшафт стал более ровным. Когда мы наконец добрались до "пшеничного пояса", день уже приближался к вечеру и заметно похолодало. Мы медленно двигались по ухабистой дороге и смотрели в окно. Мимо тянулись бесконечные поля, изредка попадались небольшие рощицы. Домов почти не было. Время от времени вдали мерцали огни.

В сорока милях от места назначения дорога проходила через небольшой поселок. Грязная улица с деревянными домами напомнила о временах Дикого Запада и заставила нас крутить головами в поисках салуна с вращающимися дверями. Салун нашелся, но он оказался без дверей - их ремонтировали. Перекусив и пообщавшись с местными жителями, мы продолжали путь. Глядя на эти безлюдные места, я испытывал тревогу. Смогу ли я выдержать здесь длительное время? Мой приятель, владелец машины, через два дня должен был возвращаться в город, и впереди маячила мрачная перспектива одиночества. Однако после пребывания в салуне я приободрился и был полон решимости покорить "пшеничный пояс", прежде чем коровы вернутся с пастбищ.

В сумерках местность вокруг окрасилась в серый цвет. В свете фар уходила вдаль узкая грунтовая дорога, справа и слева серели бесконечные поля. На этом сером фоне выделялись черные силуэты высоких эвкалиптов. В тот момент, когда в наши тела начала проникать усталость, мы наконец добрались до нужной фермы, и облачко пыли, что следовало за машиной во время всего пути, улеглось. Послышался приглушенный шум голосов, кто-то крепко пожал мне руку, и в один миг мы очутились в ярко освещенной небольшой кухне, где на плите гудел чайник, а стол был заставлен едой.

Хозяин фермы с сияющим лицом поинтересовался, хочу ли я посмотреть на стрижку овец.

- Я зайду за вами в половине шестого. Мы мигом стряхнем с вас паутину этого госпиталя, - пообещал он. - А теперь лучше ложитесь спать. Завтра будет трудный день.

Раннее утро. Я неподвижно лежу на кровати и смотрю в окно на зарождающийся австралийский рассвет. Через проволочную сетку в комнату проникает холодный воздух. Стряхнув с себя приятную истому, вызванную крепким сном, встаю и надеваю грубую одежду, которую Артур, мой хозяин, оставил на стуле.

Холодный воздух заставляет съежиться. Я был уверен, что в сельской местности всегда будет жарко, но оказалось не так. Звезды на прозрачном светло-сером небе очень яркие и почти не мерцают, поэтому отыскать планеты довольно трудно. В свете зари отчетливо видны изогнутые ветви деревьев.

Перед началом нового дня нужно обязательно выпить чашку чаю. Я впервые полной грудью вдыхаю чистый, наполненный ароматом цветов воздух. Он придает сил и прогоняет остатки сна. Такое чувство, словно одним залпом выпил стакан неразбавленного виски.

Я надел тяжелую армейскую шинель, которую мне дал Артур, и последовал за ним к деревянному гаражу, где стоял старенький грузовой "додж". Мы выехали на дорогу, и я сразу забыл о войне, о двух месяцах, проведенных в госпитале, и обо всем остальном, что беспокоило меня последние годы. Осталась только эта грунтовая дорога, этот рассвет, розовые кипарисы и цветы на растущем вдоль дороги кустарнике. Вдаль до самого горизонта уходили поля пшеницы и зеленые бархатные луга, на которых паслись стада овец, этих выносливых животных, чьи предки щипали траву на равнинах Испании. Здесь я впервые увидел овец породы меринос, о которых когда-то читал в учебниках географии.