Варлам Шаламов - Переписка

Уважаемый Варлам Тихонович!

Мне сообщили, что Вы написали воспоминания о Колыме. В одной из глав (под названием «Вейсманист») Вы рассказываете о патологоанатоме Уманском, который составил картотеку родственных слов из 20 языков. Я пыталась в наших библиотеках разыскать Ваши воспоминания, но поиски не увенчались успехом. Хотела сама просмотреть летопись журнальных статей, но областную библиотеку закрыли надолго на ремонт. Хотя Курган — областной город, но трудно найти все журналы. Думаю, что поэтому мои попытки не увенчались успехом. У нас в семье было 9 человек. Самый старший брат — Яков Михайлович — был долгие годы в Колыме. Когда он получил право ее покинуть, он скоропостижно скончался. Я — его сестра — самая младшая в семье. Мне мало довелось с ним встречаться. Но по рассказам я знаю, что брат был очень образованным человеком, знавшим много языков. Мне очень хотелось бы прочитать Ваши воспоминания, ибо я уверена, что Вы писали в них о моем брате — человеке очень трудной судьбы.

Простите, что беспокою Вас. Прошу Вас написать мне, где я могу найти Ваши воспоминания (в каком журнале или в отдельном издании)?

Очень жду от Вас ответа.

25/У11-65 г.

Софья Уманская. [380]

P.S. Живу в Зауралье. Курган (областной), ул. К. Маркса, 90, кв. 29.

Москва, 31 июля 1965 г.

Уважаемая Софья Михайловна!

Я получил Ваше письмо и постараюсь ответить. Яков Михайлович не был человеком «очень трудной судьбы», как Вы пишете. Он был рядовым человеком из 12 миллионов замученных, убитых, расстрелянных, погибших от голода, холода и побоев в концентрационных лагерях сталинского времени. В «лагерном» смысле его судьба была очень благополучной. Яков Михайлович работал врачом весь свой срок, освободился, ни дня не работал на каторжной работе, в забое. В этом «счастье», конечно, сыграл роль его возраст, не только профессия. Умер он вовсе не скоропостижно, а очень долго болел. Постараюсь разыскать письма, которые я получал. Яков Михайлович был самым обыкновенным человеком, порядочным, достойным. Я не пишу никаких воспоминаний и рассказов не пишу, все, о чем Вы слышите, нечто другое, чем рассказы. «Вейсманист» не напечатан пока нигде. Как только будет опубликован, я буду считать своим долгом прислать «Вейсманиста» Вам.

С уважением, В. Шаламов.

1965 [381]

Москва, 14 августа 1966 г.

Дорогие Ольга Викторовна и Вадим Леонидович. [382]

Тридцать дней пролетели с Вашего отъезда — как удержать время, бег времени? Письма (а также и рассказы, романы — все искусство) — это способ остановить, затормозить время, закрепить чем-то удержанное и встреченное, необходимо ставшее заветным.

Это письмо — попытка именно такого рода. Мы простились бегло, и я только после Вашего отъезда сообразил, что не попросил разрешения писать Вам, не сговорился. Однако Наталья Ивановна [383]— московская наша хозяйка — дала мне Ваш адрес швейцарский и уверила, что никакой неловкости не будет и вы будете рады моему письму.

Мне очень важен Ваш ответ — я пытался рассказать об этом Ольге Викторовне. Тут целая цепь из утраченных событий, принципов, разорванных с детства связей, немота оглохшей или оглушенной истории. Кроме личной симпатии, огромной, глубочайшей, тут еще много, много другого, утерянного, разбитого и вновь восстанавливаемого по кусочку, по камешку — с тем, чтобы этот домик не был карточным, то, о чем я Вас прошу, Ольга Викторовна — память о Климовой — только часть этого дела огромной важности — дела Вашего отца.

Я прошу Вас понять меня, Ольга Викторовна. Найти время для письма ко мне.

Я прошу и Вадима Леонидовича потому, что его отец только-только начинает ценить память мертвой. О жизни Вашей мы не успели поговорить, может быть в письме? Или будем ждать будущего года?

Ваш В. Шаламов.

Простите за почерк мой. Сердечный привет Екатерине Ивановне, которую Вы, Ольга Викторовна, так хвалили.

Мой адрес: Москва А-284, Хорошевское шоссе, 10, кв. 2.

Дорогая Ольга Вадимовна.

Мой сборник еще не вышел, когда Вы были в Москве, [384]и я не мог вручить книгу Вам лично.

Посылаю «Дорогу и судьбу» — почтой и прошу принять ее с добрым сердцем.

С уважением и симпатией.

В. Шаламов.

Ольге Вадимовне Карлайль с глубокой симпатией и уважением.